Ричард Фейнман

Материал из Lurkmore

(Перенаправлено с Фейнман)
Перейти к: навигация, поиск
Nohate.jpgНЯ!
Эта статья полна любви и обожания.
Возможно, стоит добавить ещё больше?
«

Если вы думаете, что понимаете квантовую механику, значит вы её не понимаете

»
Кащенизм по-фейнмановски.
«

Я находил для себя приключения совершенно своеобразным способом, который мне сложно объяснить: это похоже на рыбалку, когда опустил удочку в воду, а дальше — дело терпения.

»
— Сабж.
Тихо! Дядя Дик учить будет!

Ричард Фейнман — один из крупнейших физиков ХХ столетия, участник Манхэттенского проекта, по совместительству годный тролль и провокатор, ЕРЖ. В 1965 году отхватил эту вашу Нобелевку по физике (по собственному признанию, ему об этом сообщили посреди ночи; услышав весть, он послал радостного флюродросера нахуй и лёг спать дальше). Впрочем, назвать его просто «физиком» всё равно, что назвать микроскоп молотком, ибо мужик имел широкие интересы и чем только не занимался: был музыкантом, художником, микробиологом, экспертом по письменности майя, взломщиком сейфов (Пентагон срал кирпичами от его скиллов, я гарантирую это!), употребителем веществ в научных целях, любителем поглазеть на шлюх в стрип-барах, даже небом, даже Аллахом. А также был не дурак попиздеть обо всём этом в кругу друзей, в результате чего те скомпоновали из его историй винрарную книжку «Вы, конечно, шутите, мистер Фейнман!» (позже вышло менее доставляющее продолжение — «Какое ТЕБЕ дело до того, что думают другие?»). Сия статья является по большей части унылым петросянским пересказом этой книги, поэтому, если Анон не является ленивым школьником, рекомендуется вкурить не статью, а книгу, ибо лулзов там немеряно больше.

Содержание

Детство

Фейнман уже со школьной скамьи смотрит на тебя… ну ты понел

В детстве Фейнман был типичным задротом, которого больше интересовали всякие девайсы, чем окружающие его одноклассницы. Начитавшись журнальчиков а-ля «Юный техник», увлёкся радиоэлектроникой и настолько преуспел в этой области, что вызвал у соседа нехилый разрыв шаблона, проводя диагностику его сломанному приёмнику одним усилием мысли, пальцем не тронув сам девайс. Электроникой дело не ограничивалось: однажды Фейнмана отнарядили на кухню резать фасоль, но ему стало лениво и он придумал целую вундервафлю по резке нямки. Дело кончилось тем, что устройство нашинковало своему создателю руку, а повар добавил пиздюлей. Фейнмана, впрочем, это не смутило, и он продолжил рационализировать всё и вся, не прислушиваясь к тому, что говорят взрослые дяди.

Алсо, отец мальчика был не менее интересной личностью, чем он сам: с детства промыл чаду все мозги разными умными мыслями, как-то: «Ты знаешь, какая разница между человеком в форме и человеком без формы? Никакой!» (папаша знал, о чём говорил, ибо по жизни занимался тем, что шил разные униформы на заказ). Даже выросши и ставши учёным с мировым именем, Фейнман не переставал удивляться, как его необразованный отец ухитрялся понимать устройство мира лучше многих профессоров.

В результате отцовского воспитания, ну и отчасти по своей природе, маленький Ричард вырос не в меру любопытным, не таким, как все, смотрел на всякие законы и прочую бюрократию, как на говно, к тому же стал знатным похуистом. В общем, все ингредиенты лютого успеха имелись в наличии. И мальчик не подвёл, уже в институте начав поставлять лулзы в промышленных масштабах.

Университет

Поступил Фейнман не куда-нибудь, а в тот самый легендарный МТИ (Массачусетский технологический институт) — впрочем, в те времена он пока ещё не был таким легендарным. Тащемта вёл обыкновенную студенческую жизнь — ходил на лекции, крутил с тян, получал пиздюлей от старшекурсников, но при этом не забывал доставлять. Например, как-то раз он от нехуй делать натурально выпилил дверь в общаге!

Дверь мне запили, блеать!

Шедевром моих проказ был случай в студенческом общежитии. Однажды я проснулся очень рано, около пяти утра, и не мог снова заснуть. Тогда я спустился из спальни вниз и обнаружил записку, висящую на веревочках, которая гласила: «Дверь, дверь, кто стащил дверь?». Оглядевшись, я увидел, что кто-то снял дверь с петель, а на ее место повесил табличку с надписью: «Пожалуйста, закрывайте дверь», — табличку, которая обычно висела на пропавшей двери. Я немедленно догадался, в чем дело. В этой комнате жил парень по имени Пит Бернейз и еще двое других. Если вы забредали в их комнату, ища чего-либо или чтобы спросить, как они решили такую-то задачу, вы всегда слышали стон этих парней: «Пожалуйста, закрывай дверь!». Кому-то, несомненно, это надоело, и дверь унесли. Надо сказать, что в этой комнате было две двери, уж так она была построена. И тогда у меня возникла мысль: я снял с петель и другую дверь, отнес ее вниз и спрятал в подвале за цистерной с мазутом. Затем я тихо поднялся к себе и лег в постель. Позднее утром я притворился, что просыпаюсь, и спустился с небольшим опозданием вниз. Другие студенты вертелись тут же, и Пит и его друзья были крайне расстроены: дверей в их комнате не было, а им надо было заниматься и т. д., и т. п. Когда я спускался вниз по лестнице, они спросили: «Фейнман, ты взял двери?» - Хм, да, — ответил я. — Я взял дверь. Видите царапины у меня на пальцах, я их заработал, спуская дверь в подвал, когда мои руки скреблись о стену. Мой ответ их не убедил, они мне так и не поверили. Парни, которые взяли первую дверь, оставили так много улик — почерк на записке, например, — что их очень скоро разыскали. Моя идея состояла в том, что, когда найдут тех, кто украл первую дверь, все будут думать, что они же украли и вторую. Это сработало в совершенстве: все пинали и пытали этих парней, пока, наконец, с большим трудом они не убедили своих мучителей, что взяли только первую дверь, каким бы невероятным это ни казалось. Я наблюдал за событиями и был счастлив.

В итоге тролля так и не поймали (хотя он честно заёбывал всех признаниями, что это он украл дверь). Когда через пару недель вопли «Дверь мне запили, блеать!» стали слышны со всех уголков общаги, Фейнман сжалился и анонимно подкинул записку, в которой указал место, где он спрятал дверь.

Также во время обучения Фейнману нравилось троллить студентов-математиков на почве их оторванности от реального мира. Обычно он заключал с ними пари, исход которого казался математикам очевидным, но потом ВНЕЗАПНО напоминал им, что живём-то в реальном мире, где сферических коней никто в глаза не видел. Один из классических примеров:

Я просто оставлю это здесь

Зачастую это происходило так. Они объясняли мне: «У тебя есть апельсин, так? Теперь ты разрезаешь этот апельсин на конечное количество кусочков, складываешь их обратно в апельсин, и он становится таким же большим как солнце. Истина или ложь?»[1] — Между кусочками нет пространства? — Нет. — Невозможно! Такого просто не может быть. — Ха! Попался! Идите все сюда! Это теорема Того-то о безмерной мере! И когда им кажется, что они поймали меня, я напоминаю им: «Но вы сказали апельсин! А апельсиновую кожуру невозможно разрезать на кусочки тоньше атомов». — Но у нас есть условие непрерывности. Мы можем резать бесконечно! — Нет, вы сказали апельсин, поэтому я принял, что вы имеете в виду настоящий апельсин. Так что я всегда выигрывал. Если я угадывал — здорово. Если не угадывал, то всегда мог найти в их упрощении что-то, что они упускали из виду.

Вообще, забегая немного вперёд: интересно то, что являясь одним самых прокачанных физиков в мире, Фейнман не очень жаловал матан. Свои исследования он основывал не на горах макулатуры, исписанных сложными формулами, а на довольно простых образах и аналогиях, понятных лично ему. Студентота и профессота, вызубрившая формулы наизусть, нихуя при этом не понимая их истинный смысл, вызывала у Фейнмана неистовый баттхерт:

Потом я был в Инженерном институте на вступительном экзамене. Экзамен был устный, и мне разрешили послушать. Один абитуриент был просто великолепен. Он отлично отвечал на все вопросы. Его спросили, что такое диамагнетизм. Он ответил совершенно правильно. Потом его спросили: «Что происходит с лучом света, когда он проходит под определенным углом через слой материала определенной толщины и с определенным показателем преломления?» — Он выходит, сместившись параллельно самому себе, сэр. — А на сколько он сместится? — Я не знаю, сэр, но я могу посчитать. Он посчитал. Все было прекрасно. Но у меня к этому времени уже были подозрения. После экзамена я подошел к блестящему молодому человеку и объяснил, что я из Соединенных Штатов и хочу задать несколько вопросов, которые никак не повлияют на результат экзамена. Для начала я спросил, может ли он привести какой-нибудь пример диамагнетика. — Нет. Тогда я сказал: «Представьте себе, что эта книга стеклянная, и я смотрю сквозь нее на что-нибудь на столе. Что случится с изображением, если наклонить стекло?» — Изображение повернется, сэр, на угол, в 2 раза превышающий угол наклона. — А вы не путаете с зеркалом? — Нет, сэр. Он только что сказал на экзамене, что луч света сместится параллельно самому себе, и, следовательно, изображение сдвинется в сторону, но не будет поворачиваться ни на какой угол. Он даже вычислил, насколько изображение сдвинется, но он не понимал, что кусок стекла — это и есть материал с показателем преломления и что его вычисления имели самое непосредственное отношение к моему вопросу.

Но не стоит думать, что на учёбе Фейнман только и делал, что хуи пинал. О том, насколько далеко позади он оставил 95% своих однокурсников, свидетельствует то, что когда он рассказал о пришедшей ему в голову идее полуопережающих-полузапаздывающих потенциалов научному руководителю, тот высрал пачку кирпичей и посоветовал немедленно готовить доклад. Перед самым докладом Фейнман ВНЕЗАПНО узнал, что читать предстоит не перед толпой унылых однокурсников, а перед самим Генри Расселом. И Джоном фон Нейманом. И Вольфгангом Паули. И если при этих великих именах у Анонимуса не шевельнулся ни один мускул на лице, то что ты скажешь на то, что послушать лекцию какой-то студентоты специально приехал сам Альберт Эйнштейн? То-то и оно. Узнав об этом, Фейнман замандражировал, но доклад таки прочитал. Эйнштейн моментально прочухал, что теория является хуитой, но ввиду учтивости не стал довить авторитетом, а лишь намекнул, что допиливание теории сопряжено с определёнными трудностями. Так и вышло. Впрочем, Фейнману всё равно однозначно можно ставить зачёт. То ли ещё будет!

Фейнман и бомбуэ

Пока Фейнман выпиливал двери в МТИ, началась Вторая мировая война, и весь Пиндостан внезапно заболел поцреотизмом (да-да, там тоже не попкорн жевали, глядя на полыхающую Европу). Не избежал сей участи и Фейнман, после окончания МТИ поинтересовавшись у военных, чем он может помочь Бобру в борьбе с Ослом. Военком не мудрствуя лукаво предложил ему стать тупо пушечным мясом. Фейнман попытался дать ему понять, что он какбэ небыдло, причём из особо илитных, и гнить в окопах ему не хочется, но суровый военком был неумолим. В итоге Фейнман положил на войну хуй и уехал в Принстон писать дипломную работу.

К моменту, когда Фейнман выпустился из Принстона, до военных начало доходить, что война получается немного более эпичной, чем ожидалось, и одним зерг рашем дело не решить. Фейнман снова спросил, чем может помочь, и на этот раз его без лишних разговоров приняли клеить танчики собирать допотопные механические счётные устройства для военной техники. Но и это продолжалось недолго: однажды к нему подошли люди в штатском и, нервно озираясь, предложили ему вступить в некий сверхсекретный проект, который доставит Гитлеру пиздец прямо на дом. Сначала Фейнман по привычке послал их на три буквы, но потом (то ли сам просветлился, то ли заебали) одумался и согласился. Так он попал в Манхэттенский проект по разработке первой атомной бомбы.

Бомбуэ делали всей гурьбой в Лос-Аламосе, который в то время был настоящим гнездом параноика. Фейнмана это изрядно забавляло, и в нём немедленно проснулся ухмыляющийся тролль. Едой выступали чиновники Пентагона и цензоры, которым Фейнман устроил весёлую жизнь. Например, со своей женой, которая в то время умирала от болезни в другом городе, он переписывался исключительно шифровкой, над которым цензоры ломали головы. В конце концов, военные пригрозили наглецу анальными карами, но Фейнман и тут нашёл выход: теперь они с женой переписывались нормально, да только резали свои письмена на over 9000 маленьких кусочков наподобие пазла, которые цензоры, поминая матушку Фейнмана, собирали целыми часами. Цимес был в том, что Фейнмана-то они могли как-то заставить соблюдать приличия, но что поделать с его жёнушкой, которая тоже знала толк в мозгоёбских извращениях?

Одними пазлами дело не кончилось. В Лос-Аламосе Фейнман открыл в себе талант взломщика сейфов. Отчасти благодаря своему скиллу математика и инженера, отчасти из-за того, что тогдашние сейфы имели ужасающие баги в архитектуре («секьюрити бай обскьюрити» в действии, ага), отчасти используя традиционное распиздяйство военных чинов в лучших традициях Кевина Митника, ему удавалось вскрывать сейфы, где хранились настолько секретные документы, что за один взгляд непосвященного на них могли просто взять и уебать на месте без суда и следствия. И не просто вскрывал, но и оставлял там петросянские записки в духе «Здесь был Вася, ололо».

Весьма показательна следующая история:

Карикатура на сабж. Чем не Trollface?

Я спустился в его кабинет и нашел, что там горит свет. Дело выглядело так, словно кто-то — его секретарша, наверное — только что на минуту вышел. Я стал ждать. Ожидая, я принялся крутить лимб замка одного из шкафов. Я крутил лимб и вспоминал книжки про взломщиков. Я думал: «На меня никогда не производили впечатления описанные в этих книжках трюки, и я никогда не пытался попробовать их. Однако посмотрим, нельзя ли открыть сейф Хоффмана, руководствуясь советами из этих книг». Трюк первый: секретарша. Она боится забыть комбинацию и где-нибудь ее записывает. Я начал искать в местах, упомянутых в книге. Ящик стола оказался заперт, но это был обычный замок из тех, открывать которые меня научил Лео Лавателли. Чпок! Я смотрю с краю — ничего. Потом я просматриваю бумаги секретарши. Нахожу листок, который есть у любой секретарши. На нем тщательно вырисованы буквы греческого алфавита, чтобы их можно было опознать в математических формулах, и против каждой написано ее название. Там же, в верхней части листка, небрежно написано: 3,14159. Так, шесть цифр, да еще на кой черт секретарше знать число пи? Ясно, зачем: других причин нет! Отправляюсь к шкафам и набираю на первом: 31-41-59. Не открывает. Пробую 59-41-31. Тоже не годится. 95-14-13. Назад, вперед, вверх тормашками, так, эдак — никак! Запираю ящик стола и уже направляюсь к двери, когда снова приходит в голову из книжки про взломщиков: попробуйте психологический метод. Говорю себе: «Фредди де Хоффман именно такой тип, от которого можно ждать использования математической константы в качестве комбинации для сейфа». Снова возвращаюсь к первому шкафу и набираю 27-18-28 — ЩЕЛК! Сработало! (Основание натуральных логарифмов 2,71828 — вторая по важности после пи математическая константа.) Шкафов девять, я открыл первый, но нужной бумаги в нем не было — бумаги шли в алфавитном порядке фамилий авторов. Пробую второй шкаф: 27-18-28 — ЩЕЛК! Открылся той же комбинацией. «Чудесно, — думаю я, — я открыл все секреты атомной бомбы, но если я собираюсь когда-нибудь рассказывать этот анекдот, я должен убедиться, что все комбинации действительно одинаковы!» Некоторые из шкафов были в соседней комнате, я попробовал 27-18-28 на одном из них, и он открылся. Теперь я открыл три сейфа — и все три одной комбинацией.

Опять-таки, если вы думаете, что Фейнман в Лос-Аламосе только и делал, что шугал всех направо и налево, то сильно ошибаетесь — иначе бы его сразу взяли за шкирку и выкинули на мороз. На самом деле, Фейнман вкалывал в Манхэттенском проекте не меньше, а то и поболее других светлых умов. Едва приехав в Лос-Аламос, он заставил тамошних нердов испытать сильнейший баттхерт, показав, кто из них пидарас, а кто д'Артаньян:

Когда один парень объяснял мне задачу, я сказал: «Почему бы вам это не сделать, продифференциировав под знаком интеграла?». Через полчаса он решил задачу, а ведь они работали над ней три месяца.

Чем кончился Манхэттенский проект, всем известно — испытания атомной бомбы прошли удачно, ещё удачнее прошёл зажигательный концерт в Хиросиме и Нагасаки, и под знаменем огненного гриба человечество вступило в атомную эру. Если вы думаете, что, увидев результат своих трудов, Фейнман упал ниц и возрыдал, то глубоко ошибаетесь. Ему было похуй, ибо:

Еще там был Джон фон Нейман, великий математик. Мы обычно ходили на прогулки по воскресеньям. Мы гуляли по каньонам, часто с Бете и Бобом Бэчером. Это доставляло нам большое удовольствие. А фон Нейман подал мне интересную идею: вовсе не обязательно быть ответственным за тот мир, в котором живешь. В результате совета фон Неймана я развил очень мощное чувство социальной безответственности. Это сделало меня счастливым человеком с тех пор. Именно фон Нейман посеял зерна, которые выросли в мою активную позицию безответственности!

То есть если парень и в юности был прожженным похуистом, то после обработки фон Нейманом он стал совершенно отмороженным. Вполне возможно, что Фейнман слегка лукавит, но по его воспоминаниям действительно не заметно, чтобы он испытывал какой-либо ангст по поводу атомной бомбы. Через пару десятилетий он уже вкушал вкусный японский чаёк в Токио и со свойственным ему любопытством вникал в ниппонскую культуру без всякой задней мысли.

Фейнман и квантовая физика

Диаграммы Фейнмана
b
«В поисках новых законов». Лекция Фейнмана

Фейнман считается одним из отцов-основателей квантовой механики (хуй с горы не скажет эпичную фразу, вынесенную в эпиграф). Ещё не закончив университет, он проводил исследования по квантовой физике, которыми интересовались видные учёные (см. выше). Нобелевку же получил в основном за две работы: разработку метода интегрирования по траекториям в квантовой механике и за винрарные диаграммы Фейнмана, облегчившие жизнь многим учёным. История зарождения исследований, как всегда, доставляет. Фейнман сидел в кафе, когда какой-то долбоёб вообразил себя дохуя факиром и начал жонглировать тарелками. Любой бы просто посмотрел на парня и ушёл заниматься своими архиважными делами, но Фейнман случайно открытие:

… Пока она летела вверх, я увидел, что она покачивается, и заметил, что красная эмблема Корнелла на тарелке вращается. Мне было совершенно очевидно, что эмблема вращается быстрее, чем покачивается тарелка. Мне было нечего делать, и поэтому я начал обдумывать движение вращающейся тарелки. Я обнаружил, что, когда угол наклона очень маленький, скорость вращения эмблемы вдвое больше, чем скорость покачивания, — два к одному. Так получалось из некоторого сложного уравнения. Затем я подумал: «Нет ли какого-нибудь способа получить то же самое более фундаментальным способом, рассмотрев силы или динамику, почему два к одному?» Я не помню, как сделал это, но в конце концов я разработал описание движения массивных частиц и разобрался, как складываются ускорения, приводя к соотношению два к одному. Дело шло как по маслу, играть было легко. Это было вроде как откупорить бутылку. Одно вытекало из другого без всяких усилий. Я почти пытался этому сопротивляться! Никакой важности в том, что я делал, не было, но в конце концов получилось наоборот. Диаграммы и все остальное, за что я получил Нобелевскую премию, вышли из этой пустячной возни с покачивающейся тарелкой.

Фейнмановские лекции по физике

Став профессором, Фейнман смотрел на все существующие курсы физики как на говно, считая, что так физику могут преподавать только мудаки. Он был против механического вбивания в голову абстрактных формул и законов, считая, что студент не компьютер, и раз уж физика — наука о природе, нужно давать студентоте более цельное и глубокое понимание этой вашей Вселенной. Недолго думая, он замутил свой учебник в трёх томах (в русском издании — аж в 9 томах), с нестандартным подходом и своеобразной логикой изложения. Учебник — однозначный вин, пусть в этой стране его и не очень жалуют. Рекомендуется к ознакомлению всем, интересующимся сей якобы бесполезной наукой.

Фейнман — срыватель покровов

28 января 1986 года НАСА в очередной раз запустило в космос шаттл «Челленджер». Точнее, попыталось запустить, ибо на второй минуте шаттл взорвался, устроив астронавтам Страшный суд, ад и погибель. Поскольку для выяснения причины аварии требовалось очень сильное колдунство, в комиссию по расследованию причин катастрофы пригласили Фейнмана, к тому времени уже весьма преклонных лет.

Об участии в расследовании Фейнман написал во второй книге, которая приписывается ему. Рассказ доставляет в основном описанием феерического бюрократического (и не только) пиздеца, который творится на высоких чиновничьих коридорах (да-да, у них тоже!). Как всегда, нетерпимый к условностям, Фейнман заставил чиновников и технарей отложить немало кирпичиков и таки добрался до истины! Оказалось, всё дело в резиновых уплотнениях на топливном баке, которые теряют эластичность при низкой температуре и могут вызвать разуплотнение. Фейнман убедил всех в своей правоте, проведя импровизированный эксперимент с резиной и стаканом холодной воды в прямом эфире, после чего америкосы на него стали смотреть, как на Дэвида Блейна. Вероятная причина проблемы была известна многим рабочим, но укрывалась пиздоголовыми управленцами от более высоких чинов, чтобы прикрыть свою жопу. Некий генерал Кутина, вероятно, сам уже пообщался с работниками и сделал выводы. Потом позвонил Фейнману и намекнул о варианте проблемы. В дальнейшем искушённый в бюрократической возне генерал ещё много раз манипулировал Диком, чтобы не только открыть правду широкой публике, но и сделать это в самое удачное время.

Фейнман — микробиолог

Фейнман негодуэ на собственное рукожопие

Один из немногочисленных былинных отказов Фейнмана связан с его работой в области… микробиологии. Следует резонный вопрос: «Какого шиша уважаемого физика вообще туда занесло?». Что ж, и на это у Фейнмана готов ответ:

После войны я каждое лето путешествовал на машине где-нибудь по Соединенным Штатам. В один год, после того как я побывал в Калтехе, я подумал: «Вместо того чтобы отправиться в другое место, я отправлюсь в другую область». А это было сразу после открытия Уотсоном и Криком спирали ДНК.

Поднаторев в микробиологии, Фейнман присоединился к эксперименту, суть которого состояла в выяснении того, могут ли рибосомы одного организма при скармливании им соответствующего генетического кода вырабатывать белки, характерные для другого организма. В середине ХХ века генетика только начала делать качественный рывок вперёд, и это открытие стало бы фундаментальным, подтверждающим однородность живых организмов. Но всё запорол лично Фейнман, который не проследил за исходным материалом (рибосомами), продержав их в холодильнике дольше положенного, и в результате просрал все рибосомы. Эксперимент был зафейлен, а Фейнман лишился хорошего шанса быть занесённым в учебники не только физики, но и биологии.

Фейнман — музыкант

То самое фото с первой страницы учебника

Всё началось с того, что в своей временной комнате в Лос-Аламосе Фейнман нашёл оставленные кем-то барабаны. В те времена интернетов ещё не изобрели, делать по вечерам дома было нехер, и Фейнман стал долбить по барабанам, распугивая округу. Соседи терпели-терпели, но в итоге вежливо объяснили музыкальной личности, что благородным донам хочется поспать. Тогда Фейнман стал барабанить по ночам в окрестных лесах. К тому времени он научился неплохо выбивать ритм, и ходил там меж деревьев, изображая индейца. Лулз заключается в том, что Лос-Аламос находился в штате Нью-Мексико, где действительно проживали индейцы. Все жители вокруг думали, что одинокая фигура в лунном свете, барабанящая по ночам, и есть настоящий индеец! Фейнман узнал об этом позже и долго смеялся.

Барабаны он оставил в том же доме, когда съезжал, но увлечение не забросил. Впоследствии добился немалых успехов на этом поприще. Собственно, истории, составившие книгу «Вы, наверное, шутите, мистер Фейнман!», были рассказаны им во время репетиций игры на барабанах.

С барабанами у Фейнмана связана ещё одна смишная история. В канонiчном издании его труда «Фейнмановские лекции по физике» на фотографии в форзаце автор с какого-то хера изображён играющим на барабанах. Казалось бы, при чём здесь барабаны? Оказалось, когда Фейнмана спросили, какой он хотел бы видеть обложку своей книги, он ответил следующее:

Я подумал, что, раз эти лекции представляют собой некое сочетание реального мира и математики, было бы замечательно поместить фотографии барабана, а на кожаной мембране, которая, собственно, и издает звук, нарисовать математические диаграммы: круги и линии, показывающие узлы.

Сказочные долбоёбы в издательстве поняли только слово «барабан» и, недолго думая, поместили на первой странице фотографию Фейнмана за барабаном, играющего с типичным Trollface на лице. Ну тупые!

Также, проживая некоторое время в Бразилии, Фейнман поддался чарам местным обольстительниц и участвовал в знаменитом бразильском карнавале, играя на местном музыкальном инструменте под названием фригидейра. Играл настолько хорошо, что коренные бразильцы учились у приезжего америкоса, как надо правильно играть. Так-то!

Фейнман — химик

После МТИ, чтобы зарабатывать себе на жизнь, Фейнман нанялся работать в компанию «Метапласт», которая заявляла, что они способны покрыть любую поверхность слоем металла. Контора была крохотная и размещалась в квартире друга, а мозговым центром был Фейнман в одно лицо. Конечно, поступать так, как все остальные нормальные компании, он не захотел и тут же ввёл несколько нововведений, позволив компании получить ощутимое конкурентное преимущество.

Как-то раз, разговорившись с коллегой-учёным Фредериком де Хоффманом из Лос-Аламоса, который занимался тем же в другой более крупной компании, Фейнман узнал от него о некоторых трудностях в завоевании рынка. «Трудностями» оказалась компания Фейнмана. Решив потроллить, Фейнман с невинным видом спросил у Хоффмана, сколько химиков, по его мнению, могло работать в «Метапласте». Тот ответил, что по его прикидкам у «Метапласта» по меньшей мере 50 сотрудников, работающих в оборудованных по первому классу стерильных лабораториях. Фейнман круто сломал шаблон Хоффману, сказав ему правду.

Фейнман — художник

Пример творчества Фейнмана

Был у Фейнмана друг — художник, страдающий СПГС. Он заебал мыть мозг физику на тему: «Вы, технари, никогда не сможете постичь ПРЕКРАСНОЕ, это дано только людям искусства». Испытав баттхерт, Фейнман пообещал стать художником. Мужик сказал — мужик сделал. Записался на заочные курсы, много практиковался, потом перешёл на натурщиц. Получалось поначалу хуёво, но воля и практика сделали своё дело, и в итоге он стал малевать вполне годные картины.

Знающие люди посоветовали ему выставить свои картины на продажу. Фейнман сначала только посмеялся, типа «кому нужна мазня любителя», но потом немного прихуел, увидев, какие суммы ценители прекрасного готовы выложить за его творения. К нему постепенно стали приходить всякие интересные личности с просьбой написать картины на заказ.

Фейнман доставляюще описал случай с владельцем массажного VIP-кабинета, который хотел, чтобы он нарисовал для него символизирующую картину на стену, но не настолько символизирующую, чтобы полиция сходу просекла, что это не простое заведение, а с блэкджеком и шлюхами. В итоге Фейнман изобразил BDSM-сцену с рабыней в Древнем Риме. Но пока он писал картину, лавочку прикрыли, а заказчик уехал кататься на пативэне. Фейнман долго не мог найти покупателя на свой BDSM-шедевр, пока кто-то из друзей не посоветовал ему умножить цену картины на три. Он так и сделал. Картину купили на следующий же день. Потреблядская логика налицо.

Алсо, имел персональную выставку, а такой чести не каждый быдлохудожник в Пиндосии удостаивается.

Фейнман и атсрал

Современный потомок ванны, в которой плескался Фейнман

Физик признавался, что всегда любил побывать в изменённом состоянии сознания, но злоупотреблять веществами боялся, чтобы не повредить кормящий его гениальный моск. В итоге он нашёл компромиссное решение — принять участие в эксперименте по сенсорной депривации, которые тогда были внове. Суть такова: человека помещают в закрытую ванну с звукоизоляцией в полной темноте, в воду добавляют соли, чтобы человек свободно держался на поверхности и не пошёл ко дну, к тому же температура воды совпадает с температурой тела. При полном отсутствии внешних раздражителей моск поциента охуевает и начинает генерировать всяческие лулзы, приводящие к ярким галлюцинациям и прочим маленьким радостям ЛСДшников.

Но моск именитого учёного был настолько суров, что на все эти трюки ему было похуй. Сколько бы Фейнман ни пытался выйти в атсрал, его ждал неиллюзорный фейл. В конце концов он сдался и позволил себе перед погружением в ванну принять немного веществ (а именно кетамин). И всё заверте... В темноте в ванной к Фейнману начали приходить разные интересные идеи, которые казались ему охренительно гениальными. Впрочем, выходя из ванны, Фейнман тут же понимал, что все его просветления суть полная хуита. Но ему нравилось, и он ещё много раз возвращался за добавкой, порою отправляясь в натуральные трипы. Особенно доставлял Фейнману опыт «выхода из тела», как-то раз ему даже удалось увидеть свой собственный затылок, я гарантирую это!

К чести учёного, все эти атсральные опыты не поколебали его научного мировоззрения, он не начал голышом выбегать на улицу и приставать к прохожим с говноброшюрками о том, как устроен наш мир на самом деле.

Фейнман и женщины

Фейнман с первой женой Арлин (спойлер: она умрёт)

С тян у Фейнмана всегда были интересные отношения. В детстве, по собственному признанию, он был настолько стеснительным, что не мог вымолвить в присутствии лоли ни слова. Первое свидание у него состоялось в универе — он назначил встречу понравившейся ему официантке, но его задовили друзья-однокурсники, объяснив, что девушка его недостойна. В итоге свидание не состоялось. Зато потом, избавившись от образа хикки-нерда и убедившись, что его смазливая внешность тёлочкам по нраву, Фейнман не имел никаких проблем с поиском полового партнера. Даже по прибытии в Лос-Аламос Фейнман разработал хитрый план:

Я пошел в то место, где распределялись комнаты, и мне сказали, что можно прямо сейчас выбрать себе комнату, и знаете, что я сделал? Я высмотрел, где находится общежитие девушек, и выбрал комнату прямо напротив — хотя позднее я обнаружил, что прямо под окном этой комнаты растет большое дерево.

Наш академик Фаддеев свидетельствует о Фейнмане и голой девушке

Также, будучи молодым профессором в Калифорнийском технологическом институте, Фейнман увлекался натуральным пикаперством, цепляя девушек в барах и прочих злачных местах. Поначалу он слишком легко вёлся на разводы девушек на бабки: щедро покупал им авансом дорогое бухло, после чего ТП его благополучно кидали. Заметив такое, добрый друг посоветовал Фейнману сменить тактику:

- О'кей, — говорит конферансье. — Принцип здесь таков: парень хочет выглядеть джентльменом. Он не хочет, чтобы его сочли невеждой, грубияном и особенно скрягой. Поскольку девушка отлично понимает, что им движет, ей несложно направить его в нужную сторону. - А потому, — продолжил он, — ни в коем случае не будь джентльменом! Ты должен относиться к девушкам с презрением. Более того, самое первое правило гласит: не покупай девушке ничего — включая сигареты — пока не спросишь ее, переспит ли она с тобой, и не убедишься в том, что она не лжет и действительно это сделает. - Э-э… ты имеешь в виду… ты не… э-э… ты их просто спрашиваешь? - О'кей, — говорит он, — я понимаю, что это лишь твой первый урок, и тебе, возможно, будет нелегко задать такой вопрос сразу. Поэтому ты можешь купить ей что-нибудь — какую-нибудь мелочь — прежде чем задать ей этот вопрос. Хотя, с другой стороны, это только осложнит все дело.

Фейнман не поверил, но природа экспериментатора взяла своё, и в тот же вечер он испробовал новый подход к пикаперству, когда очередная ТП развела его на жрачку, потом собралась съебаться куда подальше:

По дороге в мотель она говорит: «Знаешь, у меня не будет времени съесть эти сандвичи с тобой, потому что придет лейтенант…» Я думаю про себя: «Вот я и провалился. Конферансье научил меня, что делать, а я провалился. Я купил ей сандвичей на один доллар и десять центов, ничего не попросив перед этим, и вот теперь я знаю, что ни черта не получу взамен! Я должен возместить свои расходы, хотя бы для того чтобы мой учитель гордился мной». Я внезапно останавливаюсь и говорю ей: «Ты… хуже ШЛЮХИ!» - Ч-е-е? - Ты заставила меня купить эти сандвичи, и что я получу взамен? Ничего! - Ну и скряга же ты! — говорит она. — Если все дело в этом, я верну тебе деньги за сандвичи! Я понял, что она блефует, и сказал: «О'кей, давай деньги». Она была поражена. Она полезла в свой кошелек, достала деньги, которые у нее были, и отдала мне. Я взял свой сандвич и кофе и ушел. Покончив с едой, я вернулся в бар, чтобы отчитаться перед учителем. Я объяснил все и добавил, что мне жаль, что я провалился, но я попытался возместить свои убытки. Он очень спокойно сказал: «Все нормально, Дик; все в порядке. Поскольку все закончилось тем, что ты ничего ей не купил, сегодня ночью она переспит с тобой». - Что? - Да-да, — уверенно сказал он, — она переспит с тобой. Я знаю это. - Но ее даже нет здесь! Она у себя с лей… - Ну и что? Уже почти два часа ночи, бар закрывается, а Энн так и не появилась. Я спрашиваю конферансье и его жену, могу ли я снова пойти к ним. Они говорят, конечно. Как только мы выходим из бара, появляется Энн, бежит через шоссе и подходит ко мне. Она берет меня за руку и говорит: «Пойдем ко мне». Конферансье был прав. Урок оказался замечательный!

ЧСХ, художественное творчество Фейнмана чуть более, чем наполовину состоит из портретов голых баб

Правда, вся последующая популярность у тян, судя по всему, никак не связана с этой тактикой.

Однако, несмотря на всю эффективность урока, больше я им не пользовался. Мне не нравилось так вести себя.

А однажды великий физик едва не замутил с тёлкой местного мафиозного босса. На следующий вечер тот самый мафиозо подвалил в баре прямо к нему. Фейнман мысленно уже примерял на себя таз с цементом, но оказалось, что браток и знать не знает о его шашнях, просто решил через него познакомиться с девушками, в обилии вьющимися около Фейнмана.

Уже потом, став художником, Фейнман в свободное от профессорской работы время будет делать портреты обнажённых натурщиц и вечерами зависать в местном стрип-баре, где будет обдумывать свои научные идеи. Когда на уютненький бар ополчились моралфаги и собрались закрыть, он даже выступил в суде в защиту бара, чем окончательно заставил моралфагов зависнуть: слыханное ли дело, профессор уважаемого университета, и вообще мировое светило, открыто признаётся в любви к стрип-барам! В итоге бар так и не закрыли.

Фейнман был женат трижды. Первая его жена Арлин[2] умерла от туберкулёза, когда Фейнман корпел над вундервафлей в Лос-Аламосе. ЧСХ, не будучи врачом даже отдалённо, Фейнман смог с ходу поставить ей верный диагноз по медицинским книжкам, но высококвалифицированные врачи приписали Арлин совершенно левую болезнь и долго гоняли туда-сюда по больничкам и процедуркам. В результате, когда наконец Арлин был поставлен верный диагноз, недуг был уже запущен, и девушку было не вылечить. С этого момента Фейнман раз и навсегда потерял доверие ко всяким разным «специалистам», предпочитая разбираться во всём самостоятельно.

Вторая жена Фейнмана, Мэри Лу, по его собственным словам, оказалась натуральной ТП, ну а к третьему релизу (с англичанкой Гвинет Ховарт) брак наконец сложился более-менее дельно, даже дети отпочковались, двое.

Алсо

  • Считается, что Фейнман был первым пророком нанотехнологий. Ещё в дремучем 1959 году он с трибуны толкнул речь под названием «Там, внизу, ещё много места», где сформулировал принципы создания машин, которые будут делать уменьшенные копии самих себя, те, в свою очередь, ещё более уменьшенные, и так далее.
  • Популяризировал (если не вообще создал) мем Культ карго, доставляюще описав «религию самолётопоклонников» в книге «Вы, конечно, шутите, мистер Фейнман!».
  • После того, как бомбуэ было готово, Фейнман оказался не нужен Кровавой Гебне, и военные опять попытались призвать его в армию. И что бы вы думали — Фейнман тупо не прошёл медицинскую экспертизу, запоровшись на психиатре. Психиатр в военкомате, видимо, оказался самим П. П. Кащенко и сходу начал троллить Фейнмана всякой хуйнёй, что тому решительно не понравилось, ибо это была его прерогатива. Битва двух гигантов троллинга закончилась тем, что Фейнману записали в медицинскую карту «психически нездоров», а сам физик до конца своей жизни люто, бешено ненавидел психиатров.
  • Фейнман мечтал отправиться в страну, название которой он слышал в детстве: Танну Тува. К своему удивлению он обнаружил, что со времен его детства все сильно изменилось: страна Танну Тува больше не суверенна, а входит в состав СССР и называется Республика Тува. Используя только англо-русский и русско-тувинский словари, он сочинил письмо в Туву, прося разрешения приехать. Наш железный занавес его не понял, поскольку это не вписывалось в советскую систему координат. Какого лешего нобелевский лауреат по физике забыл в Туве? На всякий случай, ему отказали. Но он продолжил писать письма в разные инстанции СССР и Америки. Письмо с разрешением на поездку пришло на следующий день после его смерти. Такие дела.

Видеогалерея

b
Документальный фильм BBC о сабже
b
Удовольствие делать открытия
b
Резиновые ленты
b
Эксперты во всём
b
Мыслить как марсианин
b
Огонь
b
Невообразимая природа природы
b
Поезда
b
Изучение и понимание Вселенной
b
Магниты и вопросы «Почему»
b
Алгебра
b
Правила игры в шахматы
b
Ода Цветку
b
Серии Фейнмана — Красота. Часть 1
b
Серии Фейнмана — Почести. Часть 2
b
Серии Фейнмана — Истина. Часть 3

b
Леонард Сасскинд — Мой друг Ричард Фейнман
b
Посмотрите на мир с другой стороны
b
ORANGE JUICE, JUICE, JUICE!


См. также

Ссылки

Примечания

  1. Подробнее про этот загон см. статью
  2. по любви к лулзам и нестандартности мышления достойная своего мужа, подробнее см. в книге «Какое ТЕБЕ дело до того, что думают другие?» (кстати, это её прямая цитата)