Лесь Подервянский

"ДОХУЯ МАСЛА"

На сцене стоит гадостно раскрашенный киоск с продавцом внутри, у киоска стоит кучка мудил и ждет трамвая. Внезапно вбегает запыханный мудила и врезается головою в киоск.

Мудила в цигейковой шапке: - Што такое? Што, спокойно ходить не можете?

Запыханный мудила (лежа ничком): - Там масла дохуя!

Все мудилы: - Хде?!

Запыхавшийся мудила: - Там! (Умирает)

Вбегает другой мудила, он пулей прошивает стоящих мудил и исчезает.

Мудила в картузе (шутит): - Скорость охуевающа!

Мудилы, которые стоят рядом, тупо смеются.

Мудила в блестящем пальто (уверенно и резко): - Там масла дохуя!

Мудила в блестящем пальто исчезает в направлении, в котором, по его утверждению, находится дохуя масла.

Мудила в спортивных штанах с авоськой: - Люда, шо мы стоим? Щас знаешь, скока долбоебов набежит?

Мудила в спортивных штанах и Люда исчезают. Вбегает сразу пять здоровенных мудил, они несут мешки полные масла, а в зубах у каждого торчит по целой пачке. Мудилы с трудом ворочают языками, силясь его прожевать, при этом они противно плямкают.

Один из мудил: - Это кайф, марожено!

Все окаменело смотрят им вслед и стоят, будто больные столбняком.

Мудила в цигейковой шапке (внезапно сатанеет): - За мной!

Толпа, спотыкаясь, несется за ним, слышен ужасающий рев, переходящий в женский визг. Продавец высовывается из киоска до половины и с завистью смотрит им вслед. С той стороны, где находится масло, идут молодцеватые мудилы. У них лоснящиеся ебальники, в руках они держат носилки. На носилках лежит дохуя масла. Сверху, прямо на масле, лежит еще один мудила, он блюет маслом вниз.

Продавец: - Шо это с ним такое?

Мудила: - И с тобой, дед, такое будет, если дохуя масла съешь.

С той стороны, с которой пришли мудилы, доносится дикий рев и визги, временами мимо киоска быстро проносятся все новые и новые орды любителей масла. Входит мудило в спортивных штанах и Люда, они ползут раком, сгибаясь под маслом. В глазах у них счастье.

Мудила в спортивных штанах: - А я тебе говорил, што когда-нибудь этот день настанет, это будет, а ты не верила.

Люда: - Если б знать, можно было б на тачке подъехать. Я ебала его так тащить!

Входят еще три мудилы, они несут мудилу в блестящем пальто, вмурованного в масло.

Мудила в блестящем пальто: - Я всех вас ебал, подонки, семеро на одного, фашисты проклятые!

Мудилы ухмыляются.

Один из мудил: - Будешь пиздеть, мы тебе и голову в масло засунем.

Продавец: - Ребята, что вы с ним сделаете?

Мудилы (ржут): - Кастрируем нахуй!

С другой стороны к киоску рысью подбегает агрессивная старушка.

Агрессивная старушка (деду): - Шо сидишь, старый поц?!

Продавец бросает на старушку испуганный взгляд. Старушка убегает, грозя старику кулаком. Сгибаясь под маслом, проходит подразделение воспитательниц детского сада. За ними, с куском масла в зубах, ползет мудила в цигейковой шапке. Одна нога у него беспомощно волочится по асфальту.

Мудила в цигейковой шапке: - Девчонки, задерите юбки, масла дам. (ржет)

Одна из воспитательниц метко швыряет крупный кусок масла ему в голову. Мудила в цигейковой шапке испускает сдавленный вскрик и сдыхает. Входит здоровенная баба с усами, бородавками и куском масла под мышкой.

Баба продавцу: - Арон, собирайся домой, сегодня я тебе на ужин славно зажарю кусочек масла. (Замечает труп мудилы, который первым принес весть о масле). Арон, хто это?

Арон: - Он умер. Дай ему немного масла, он его любил.

Тучная баба отрезает кусок масла и кладет в зубы мертвому мудиле. Арон выходит из киоска и завязывает двери проволокой, ног у Арона нет. Вместо ног у него маленькая тележка и два утюжка. Подходит трамвай. Он абсолютно пустой и голубой. Арон и тучная баба неторопливо направляются к остановке. Кроме них в трамвай никто не садится. Пролазя в двери, тучная баба берет Арона под мышку и вместе с Ароном и маслом садится в трамвай. Трамвай, позвякивая, медленно движется в голубую даль под вдохновенные звуки полонеза Огинского и сдавленные крики любителей масла.

Занавес.

Кацапы.

(посвящается национальному вопросу)

Действующие лица

Владимир, кацап

Александр, кацап

Надежда, кацапка

Емельян, кацап

Валентин, малолетний кацап, сын Надежды

Гриша, борец

Миша, боксер

Толя, сынок Опанаса

Опанас, старый уркаган

а также

Голос из моря, который принадлежит купающемуся ветерану.

Действие первое

Веранда с самоваром и виноградом возле самого синего моря. На море штиль. На веранде сидят кацапы и играют в карты.

Александр (Надежде): - Владимир-то твой в игре ни бельмеса не петрит!

Владимир: - Нарвался на туза моего, а теперь вот и злишься. Злишься ведь, я вижу...

Емельян: - Так что у нас теперь, две последних?

Надежда: - Ты что, друг ситный, с луны чтоль свалился? Сейчас девочек-то не берем.

Александр: - Владимир, ты что, пидарас, с червей захода-то нет. Ну вы посмотрите, ему объясняешь, а он сидит как не русский, еблом торгует.

Надежда: - Валентин, японский бог! Ты почему у кота яйца-то открутил? Твой кот чтоль?

Валентин: - Мамочка, один разочек-то дернул..

Надежда: - Гляди у меня, Валентин!

Александр: - Надежда, ну его к монахам! Мы играем или нет?

Владимир: - Ничего... Пацаненок-то боевой растет... Скажи дяде - "Вот вырасту, и тебе, дядя Александр, яйца откручу, чтоб блядовал поменьше".

Валентин: - Вот вырасту, дядя Александр, и вам яйца откручу, чтобы вы блядовали поменьше!

Все кацапы ржут. На море потихоньку поднимаются маленькие волны и приятно хлюпают о берег.

Действие второе.

Общий вагон забацанного поезда. На лавках сидят Гриша, Миша, Толя и Опанас. Они смотрят в окно, чистят рыбу, пьют чай из алюминиевого подстаканника и вообще развлекаются - как это и положено в поезде.

Толя (глядя в окно): - Папа, смотри - самосвал.

Опанас (гладя сынка по голове): - Вот, сынок, если бы ты щас на дорогу выбежал, где тот самосвал, так бы все кишки у тебя и шваркнули.

Толя: - Папа, смотри - горы. Папа, а там наши были?

Опанас (гладит Толю по голове): - Были, сынок, они кругом были.

Толя: - Папа, а они там стояли насмерть?

Опанас (пиздит Толю по голове): - Замолчи! Не пизди! Уже заебал батьку в доску!

Миша: - Оно дитё, не понимает шо папе тяжело...

Гриша: - Вы издалека едете?

Опанас: - Из тюрьмы!

Миша (достает вино): - Батя, будешь пить?

Опанас: - Да блядская печенка... Ну, наливай!

Толя: - Папа, и мне дай!

Опанас: - На! Только ссать не просись.

Все выпивают.

Опанас: - В море выкупаюсь нахуй, и его вот искупаю. (Показывает на Толю). Ему врачи сказали, шоб в море купался.

Толя: - Папа, а шо лучше - пулемет или танк?

Миша: - Танк лучше, по пулемету раз пизданет - и пиздарики. (С этими словами Миша наливает вино Опанасу, Грише, Толе и себе).

Толя: - Папа, я, как вырасту, выучусь на офицера или на командира. А шо лучше - офицер или командир?

Гриша: - Та один хуй.

Опанас: - Вафленыш ты ещё на офицера учиться!

Миша: - Скажи, Толя, "заебал ты меня, папа, своими офицерами, я на море еду купаться". Хочешь купаться?

Толя: - Я стрелять хочу!

Действие третье.

Веранда с самоваром и кацапами. На море приятно штормит.

Владимир (берет в руку увесистый камень): - Надежда, посмотри как я сейчас камень-то брошу!

Надежда: - Ну что ты, как пацан, себя не уважаешь? Старый ведь поц уже!

Владимир: - Вот давай поспорим ради смеха-то - три раза подскочит. (Владимир кидает камень в море. Камень тут же тонет).

Надежда: - Ну что, обосрался, пидарас? Что, не стыдно?

Емельян: - Владимир, камень-то плоский надо брать. Вот посмотри какой у меня - раз пять подскочит!

Надежда: - Как пацаны, ей-богу. Люди-то кругом смотрят, мудозвоны старые.

Владимир: - Молчи, курва, а то и тебя бросим в море нахуй!

Испуганная Надежда молчит. Владимир и Емельян кидают камни. Александр, завидуя им, находит огромный булыжник и, размахивая им, бежит вниз.

Александр: - Пока вы тут мудохались, я вот что нашел! (Александр показывает Владимиру и Емельяну скользкий противный булыжник и кидает его в море).

Голос из моря: - Вот, блядь, я щас какому-то пидарасу кину!

Из моря вылазит ветеран войны в плавках и с колодками на волосатой груди. Одна нога у него на десять сантиметров короче другой.

Ветеран (Александру): - Я, блядь, пиздану один раз, так меня любая больница возьмет, а тебя нет!

Валентин (Александру): - Дядя Александр! Вам что, дядя калека яйца открутит, чтоб вы блядовали поменьше?

Тревожное молчание. Шторм на море усиливается.

Действие четвертое.

Общий вагон забацанного поезда. За столом сидят пьяные Гриша, Миша, Опанас, Толя и ведут светскую беседу.

Миша (Грише): - Сижу я в баре, в Прибалтике, кругом старинные стулья - заебись сделано! Заходит мудак и говорит: "Это место мое, может вы пересядете?". А я говорю: "Ни хуя себе! Ты шо оборзел? Может ты сам пересядешь?!"

Миша: - Я ебу такие варианты!

Гриша: - Я тебя за то уважаю, Миша, шо ты рисковый парень.

Миша: - У них, в Прибалтике, блядь, на улицах все не по-нашему написано. А спроси шо-нибудь, так он сначала так посмотрит, а потом по-своему шота тыры-пыры, по-русски нихуя не понимает. А телки хуевые у них, так (показывает рукой возле головы) еще ничего, а остальное хуевое.

Гриша: - И шо, и кругом не по-нашему написано?

Миша: - Да ёб твою мать, нахуя мне пиздеть?

Опанас (Толе): - Сына, вон посмотри - море!

Толя (без энтузиазма смотрит на бурное море): - Папа, а море - оно большое, так шо другого берега не видно?

Опанас: - В бинокль видно.

Толя: - А если бинокль сломался, тогда видно?

Опанас: - Та заебал видно! Шо ж тогда увидишь?

Толя: - Папа, а на том берегу наши?

Опанас (зловеще): - Там кацапы...

Все зловеще молчат. Поезд останавливается, слышны крики "Приехали!" и угрожающий рокот моря!

Действие пятое.

Веранда с самоваром (и кацапами). На море вздымается шторм. Кацапы сидят на веранде.

Александр: - Пагодка-то а, Надежда, хозяин собаку-то не выгонит.

Надежда: - Если б знала, что ты такой долбоеб, я б с Трофимом лучше на Селигер съездила, чем здесь с тобой муму за уши-то тянуть...

Александр: - Ты меня, Надежда, не зли. Я тебе из-за Трофима матку выверну. Наколю на вилку и выверну нахуй!

Входят Опанас, Толя, Миша и Гриша.

Миша: - О, смотри... Кацапы...

Гриша (с московским акцентом): - Как пагодка в Маскве?

Владимир: - Я что-то юмора-то не понял...

Опанас: - Хуйня какая-то, кацапы всегда такие понятливые - а тут не понимают...

Опанас (грозно подходит к Владимиру): - Снимай штаны! Ебать тебя буду!

Емельян: - Позвольте, вы же не у себя дома!

Миша, Гриша, Опанас и Толя пиздят кацапов. Кацапы кричат ужасными голосами.

Надежда: - Жлобы проклятые, я вас ненавижу!!! Я б вас всех расстреляла!!!

Опанас (пиздит Надежду): - Молчи, курва, когда мужчины разговаривают!

Крики стихают. На море ревет шторм, кругом лежат побитые тела кацапов.

Толя: - Папа, кажись пиздец!

Опанас (пиздит Толю): - Сколько тебя учить можно, блядь, шоб ты не матюкался! Батько для тебя шо, место пустое, а?!

Внезапно раздается ужасное шипение - это кацапский самовар. Он закипел. Он шипит, перекрывая звуки шторма и грозно подскакивает на месте. Все со страхом смотрят на самовар. Под звуки самовара занавес медленно закрывается.

Занавес.

Действующие лица:

Гамлет — датский кацап.

Маргарита — мать Гамлета.

Призрак — причудливое пугало, тщательно укутанное в заляпанную грязюкой и сукровицей простынь.

Клавдий — похотливый дядя принца.

Зигмунд Фрейд — известный психиатр.

Действие первое

Берег моря. Слышны развратные крики морских птиц, рёв моржа, а также другие звуки, издаваемые всякой морской сволочью. Входит Гамлет, одетый в удобную приятную толстовку и такие же точно парусиновые штаны. Гамлет красиво подпоясан узеньким кожаным ремешком. Он бос, бородат и пацават. В руках у него увесистый дрын.

Гамлет:

— Как остопиздело купаться нынче мне! Иль, может, искупаться?

Купаться, али не купаться? Вопросы блядские порядком заебали.

Так, может, без раздумий спустить рывком штаны и баттерфляем хуячить мне, покуда за буями в глазах не потемнеет?

Ну а дальше? Последствия возможные не взвесить всего лишь только раз — и вот крадётся пиздец с усмешкой своей хищной.

Простуда, геморрой, нарыв на жопе, больница, пол заплёванный, врачи, уколов гематомы — и могила…

На ней Офелия, грязна, вонюча и кучка маргариток, а под нею лежит тот фраер, что любил купаться.

Такие варианты ебал и в рот, и в нос я. (Гамлет сплёвывает в море и дрыном его ебашит)

Входит Клавдий, похотливый дядя принца.

Клавдий:

— Мон шер Гамле́т, пойдём ка в кабинет!

Конфетку пососать тебе там дам я. Конфетка просто прелесть, Тузик вкусный. (Клавдий отвратно чмокает, изображая вкусного нехуёвого Тузика)

В тот же миг из моря вылазит Призрак в грязной простыне.

Призрак:

— Не верь, мой сын, ты этому педриле! Конфету ту тебе вонзит он в жопу.

Клавдий: — А-а-а-а!!! (Убегает)

Призрак:

— Ишь, испужался ёбаный ссыкун. Он обоссал меня в разгар охоты, когда я крепко спал.

Рукою подлою он в ухо грязный хуй направил — и скосоёбила мой облик статный смертельная гангрена. Мести жажду!

Увидеть эту падлу на параше, чтоб кукарекал паханам небритым, или в конторе сраным инженером, иль в юрте на полу да в позе раком,

Татары чтоб его ебали в жопу!

Гамлет:

— Нельзя отмщать. Должно объять любовью убийц и пидорасов, и воров. Ведь все они — народ, все — богоносцы.

Призрак (иронично): — Так, может, даже... мяса ты не ешь?

Гамлет:

— Нет, мяса не едю принципиально. Вот только выпить я люблю порой,

Ведь мы приветливостью нашей, широтою славны и можем выпить дохуя.

Изрядно больше всяких инородцев, жидов и басурман.

Призрак:

— Хуёва мода.

Пробзделось что-то в Датском королевстве…

Когда я был царём, ебал я в жопу всех богоносцев вместе с Львом Толстым.

Но это, ясно, в смысле переносном. Я, с детства ненавидя пидорасов,

Их посылал на химию ебошить на благо Родины.

О времена, о Дания несчастная!

Гамлет:

— Отец, вы что-то на том свете подахуели.

Как пяздните, так даже за неделю нельзя проссать. Ведь я вам говорил,

Что мстить я не желаю, ибо люди все — братья на земле.

Но кроме негров и татар, жидов, масонов, белорусов, нена́вистных моей душе. А в целом, я гуманист, папаша, я вам рознь.

Ведь вам бы только бы по водке засандалить, и мамку бедную на печке трахать, аж дым из хаты прёт.

А дальше чаю посёрбать и в бабушку парализованную топором кидаться, в унитаз хуячить сапогом...

И много всякой разной хуиты за вами замечал я.

Зачем же брата своего родного, слабейшего от вас своим здоровьем, миньет себе лизать вы заставляли? Вот он и ебанулся, горемычный, и не странно.

Мать моя бедная, как я жидов, вот так она вас презирала.

Меня ж, сынка хорошего, любила и лаской одаряла. А я игрался с ней в котика и белочку...

Вы, отче, скорей пиздуйте в ваше море,

Иль я вам палкой разъебу ебальник, и дядю позову к тому ж — вдвоём

Таких мы пиздюлей вам накидаем,

Что Дания вся вздрогнет!

Призрак:

— Сукин сын, хуёвый недоносок!

Хуйню такую про отца глаголить!

Что ж в малафье не утопил тебя, как ты родился?!

Что ж не засунул в жопу и не задушил?!

О, шлюхин род! Ну, погоди же! (Призрак топится в море)

Гамлет:

— Папаша блядский в доску заебали.

Пойти бы выпить в баре шампаньёлы,

Во рту коты, ведь, словно бы нассали,

И языком шершавым зуб горячий лизать желанье есть без разуменья…(Гамлет уходит, моржы ревут, птицы кричат, море шумит)

Действие второе

На сцене сбоку стоит рояль «Стейнвей». На нём лежат шпроты. Посреди сцены стоит кацапское кресло, лишённое художественного вкуса. Над ними герб висит национальный. На гербе изображён медведь. В одной руке у медведя молоток, а в другой — балалайка. Это символизирует трудолюбивость и незакомплексованность скотины. В кресле сидит Маргарита, мать Гамлета, и вышивает воротничок на косовороточке. Она мурлычит «Комарики». Незаметно, мягкой поступью пидораса, входит Клавдий, похотливый дядя принца.

Клавдий: — Сегодня я гулял на датском взморье с твоим сынком красивым. Я конфету хорошую весьма, вкусную, ему давал, но он не взял, мудило.

Маргарита: — Какой чудак, ей богу…

Клавдий (про себя): — Я выебу его. (Маргарите) Конфета «Тузик» очень не хуёва.

Маргарита (ласково): — Шалун…

Клавдий: — Бздит чем-то в кабинете, как насрал-де кто нечистоплотно. Откройте, хамы, форточку, пробзделось чтобы!

Примчавшись, два хама в косоворотках и сапогах торопливо распахивают форточку, и в неё в тот же миг влетает призрак.

Призрак: — Ага, падлюки! Всем спустить штаны, нагнуться раком! Щас пиздец вам будет! Сливайте воду, сраные масоны, иль как вас там!

Клавдий, Маргарита и хамы исполняют приказы Призрака, который летает по кабинету и дико хохочет.

Клавдий:

— Мы, Призрак, никакой хуйни не сотворили.

Ко всем жидомасонам испытываем ненависть и злобу и кажный день национальный гимн на балалайке хором исполняем.

Боятся нас жиды и басурманы, престиж крепчает, мощно возрастает день ото дня процент жиров да в масле.

Довольны хамы — сытые ебала. Гораздо меньше стало пидорасов,

Ебошат все они, как папа Карло, на химии в Черкассах.

Лесбиянки — все на Соловках.

Входит Гамлет. Он в жопу пьяный. В одной руке у него дрын, а в другой — шампанское.

Призрак:

— Смотри, мой сын, жидомасоны это!

Ты их дрыном по печени запизди, потом доложишь мне. Вопросы будут?

Гамлет: — Папаша, всё будет в лучшем виде, не волнуйтесь.

Гамлет пиздит всех дрыном, пиздит герб с медведем, потом заливает шампанское в рояль и шпроты запускает туда же. И по роялю хуячит дрыном. Рояль гудит.

Призрак: — О, сын мой, то рояль, а не жиды, его не надо пиздить. За валюту его я покупал.

Гамлет: — Ебал я все рояли и валюту, и всех жидов.

Гамлет пиздит Призрака дрыном. Призрак падает.

…

На полу лежат трупы, попизженные Гамлетом. В рояле тихо плавают шпроты. Входит Зигмунд Фрейд. Его очки таинственно блестят в темноте.

Гамлет (понемногу начинает отрезвевать):

— Итоги подведём. Запиздил папу. И мамку я запиздил с дядькой родным.

Попиздил мебель ценную и герб национальный я хуйнул. Кругом разруха, смерть…

Не стану больше пить, хотя, по-правде, где отыскать разумную альтернативу?

Вот, блядь же ж, Дания! Пиздец любым надеждам…

Гамлет рвёт на себе толстовку. Тихо играет музыка, приятный голос поёт «Яблочко». Зигмунд Фрейд подходит к Гамлету, колет его шпри́цем в жопу и уводит в сумасшедший дом. Hа сцене появляются семеро матросов в страшных чёрных бушлатах. Песня «Яблочко» победно ширится. Под весёлые звуки «Яблочка» матросы молча, страшно отбивают чечётку.