Ярослав Гашек

Материал из Lurkmore

Перейти к: навигация, поиск
Eri x Yakumo.jpgВ эту статью нужно добавить как можно больше лулзов и уменьшить педичность статьи.
Также сюда можно добавить интересные факты, картинки и прочие кошерные вещи.
Nohate.jpgНЯ!
Эта статья полна любви и обожания.
Возможно, стоит добавить ещё больше?
Ярослав Гашек смотрит на окружающую действительность, как на подпоручика Дуба

Ярослав Гашек, чешск. Jaroslav Hašek (1883-1923) — чешский писатель, анархист и журналист, прославившийся в первую очередь эпичной книгой «Похождения бравого солдата Швейка», которую, к сожалению, так и не успел закончить. Конец четвертой части и продолжение («Швейк в русском плену») дописал другой чешский писатель Карел Ванек, так же, как и Гашек, воевавший на русском фронте, попавший в плен к диким русским монголоидам и т. д. В отличие от аутентичных, шедевров троллинга всего и вся, его творчество — унылое петросянство. Отличился и немецкий драматург Бертольд Брехт — неканоничной анонимной антифашистской пьесой-продолжением «Швейк во Второй мировой войне». Адик с огромной головой в степях под Сталинградом прилагается.

Содержание

Моменты био

По непроверенным данным, писатель в юности доставлял былинной политической клоунадой, вступая во все партии подряд, и даже организовал собственную Партию Умеренного Прогресса В Рамках Закона. Целью партии была защита австрийских подданных от землетрясений в Мексике, а избирателям предлагались карманные аквариумы и комнатные слоники, как-то так. С самого раннего детства аффтар отличался былинным распиздяйством, тягой к перемене мест, удивительной памятью, чрезвычайно острым умом, а в чуть более зрелом возрасте — также и неиллюзорным алкоголизмом. Смесь эта была поистине взрывоопасной — Гашек мог выйти из квартиры за пивом в домашних тапочках, а объявиться через два месяца на другом конце Двуединой Монархии.

В общем, в молодости Гашек образ жизни вёл богемный, пил, гулял, хулиганил, писал за ЖРАТ куда угодно (абы платили) фельетоны и заметки, в которых смешивал с говном тоже всё что угодно, включая, зачастую, работодателей, из-за чего категорически не мог удержаться ни на одном рабочем месте. Едва закончив кое-как гимназию, Гашек отправился путешествовать, объездив за пару лет всю Австро-Венгрию вдоль и поперёк, пока родным не надоело оплачивать его анабасисы, даром что папаня его к тому моменту двинул кони и денег у семьи не стало совсем. Пришлось Ярде браться за ум, заканчивать коммерческую путягу и поступать в тот же банк, где раньше работал его папаша. Впрочем, как легко можно угадать из вышеизложенного, карьера планктонины у будущего автора Швейка не сложилась.

После того, как его выперли из банка, Гашек полностью отдался литературе и троллингу, из полицейских участков он в ту пору не вылезал. Редактировал журнал о животных (главным образом чтобы родители его первой жены наконец разрешили им сочетаться законным браком, что из этого вышло — читайте в «Швейке»), торговал собаками (аналогично, причём под суд он ухитрился затащить и свою новоиспечённую жену). Неудивительно, что от подобной жизни жена от него в конце концов ушла, да и друзей, за счёт которых он зачастую и жил, это начало несколько подзаёбывать, и они начали посматривать на него косо, невзирая на гашековское адово обаяние.

Да и кроме этого причины для разочарования в жизни у Гашека имелись, ведь писатель многое повидал: повоевал в Первую Мировую, попал в плен к царской армии, затем хитро сдался в плен красным, повоевал на их стороне, умудрился дойти с красноармейцами аж до Новониколаевска (ныне Новосибирск), в котором ему пришлось бороться с эпидемией тифа. Затем творца занесло в Уфу, где его изловила и захомутала местная бабёнка. Официальный процесс хомутания зачем-то произошёл в Красноярске. Возможно, если бы он таки успел дописать книгу про Швейка до конца, нас ждали бы достоверные описания житья-бытья в русском плену, но тогда в СССР её вряд ли издали бы: автор по своей привычке запросто перемешал бы с говном заодно и большевизм с комиссарами.

Будучи в России, успел отлично выучить русский язык (и забыть чешский: одной из основных претензий чехов к «Швейку» всегда было обилие русизмов)  — рассказы этого периода написаны по-русски. Творчество Гашека и в советское время признавалось идеологически верным и изучалось в школах — хотя и в сильно урезанном, то есть лишённом самых лулзов, виде. Алсо в Суровом, Новосибирске, DC, Омске, Казани, Петербурге и Иркутске имеются улицы Гашека. Когда-то она была еще и в Уфе, но руководство типографией газеты «Наш путь» и Уфимской организацией иностранных коммунистов с наступлением новых времён сочли криминалом, а поскольку расстрелять было уже некого, ограничились переименованием улицы Гашека в Театральную.

В австро-венгерской армии был награждён серебряной медалью «За храбрость» 2 класса (малой серебряной), ну а в Легионе заработал «За храбрость» IV степени от Временного правительства и Зборовскую памятную медаль.

Швейк

Канонiчный ШвейкЪ
b
Чехословацкая экранизация: «Убили нашего Фердинанда!». Канонiчна в кубе

Книга в основном состоит из казарменного юмора, феерических историй (некоторые из биографии автора, например, про редактирование журнала о животных), клеймения и перемешивания с говном таких вещей, как государственный аппарат, армия, церковь, полиция, журналистика, национализм, алкоголизм, чехи, мадьяры, австрийцы, русские, немцы, евреи и всё остальное, а также из того, как кто-то обосрался. Образы из «Швейка» актуальны и поныне: так, подпоручик Дуб — вылитый Алкснис, в реально действующих войсках имеются персонажи не хуже фельдкурата Каца, а уж кадетов Биглеров с их поцреотическим порывом по всему миру бессчётное множество. Цитаты и сравнения регулярно используются в блогосфере. Также пан Ярослав — автор многих рассказов, одни из которых смешные, а другие — страшные.

Следует отметить, что первоначально Швейк был «идиотом в воинской части», как Гашек, придя домой в мертвецки пьяном виде, записал на какой-то бумажке, чтоб самому себе утреннему напомнить, какая у него была гениальная идея вечером. Так что существует несколько предвоенных (1912—1913 г.г.) рассказов о Швейке — полном идиоте, который курит в арсенале и в конце концов подчистую комиссуется за идиотизм. А описанием похождений Швейка во время ПМВ Гашек занялся уже после революции, конца войны, развала Австро-Венгрии и, похоже, полного разочарования автора в человечестве. И там Швейк уже совсем другой, вызывающий сильное подозрение в том, что на самом деле он — злостный симулянт, а идиоты все остальные. Между этими двумя этапами родился первый вариант романа, на 92,6% состоящий из уязвлённого чешского национального самосознания, а Швейк в нём скорее идиот, чем толстотролль. Впрочем, пан Гашек в ту пору был сильно моложе и не успел пропитаться жизненным цинизмом в должной мере.

Швейк постоянно травит байки. Яркий пример:

Кондуктор вынул записную книжку и стал составлять протокол о происшествии. Железнодорожник враждебно глядел на Швейка. Швейк спросил: — Давно служите на железной дороге? Так как железнодорожник не ответил, Швейк рассказал случай с одним из своих знакомых, неким Франтишеком Мличеком из Угржиневси под Прагой, который тоже как-то раз потянул за рукоятку аварийного тормоза и с перепугу лишился языка. Дар речи вернулся к нему только через две недели, когда он пришел в Гостивар в гости к огороднику Ванеку, подрался там и об него измочалили арапник. — Это случилось, — прибавил Швейк, — в тысяча девятьсот двенадцатом году в мае месяце. Железнодорожный служащий открыл дверь клозета и заперся там.

Часть 2



Правдивые факты про Швейка

Кстати, сколько Швейку лет? Гашеку в 1914 году 31, и он выводит самого себя как вольноопределяющегося Марека, вполне соответствующего этому возрасту. А Швейк по многим признакам тянет на 35-40 минимум (и классические иллюстрации Лады этому соответствуют), но с другой стороны, срочную он служил совсем недавно, в начале 1910-х — то есть ему максимум 25, если сохранять хронологию довоенных рассказов.

Согласно исследованиям Никольского, Йозеф Швейк существовал IRL и был однополчанином Гашека, в Праге же проживал на Боиште — и вот этому-то реальному Швейку в 1914 действительно было 25. Другим реальным прототипом Швейка был Франтишек Страшлипка, денщик реального поручика Лукаша, большой любитель рассказывать байки по поводу и без, примерно того же возраста (гуглим Радко Пытлика).

Просто Гашек писал роман уже в 20-х и переносил на своих персонажей многие мысли и переживания себя сорокалетнего. Возможно, именно поэтому 25—30-летние Швейк и Марек ведут себя значительно старше своих лет.

Швейк на большинстве канонічных иллюстраций кажется достаточно полным мужиком. Однако если посмотреть на ранние рисунки, где Йозеф ещё пьёт пиво в Праге, то видно, что это вполне бодрый и подтянутый мужик. Одутловатый же вид его объяснется тем, что Швейку при переходе в денщики к фельдкурату Кацу выдали форму на несколько размеров больше, которая и болталась на нём весь роман. Да и сам Гашек располнел только в последние годы жизни. Если посмотреть на его довоенные фотографии — довольно тощий человек с непропорционально большой головой.

Гашек как классик чешской словесности

«

Жизнь — не школа для обучения светским манерам. Каждый говорит как умеет. Церемониймейстер доктор Гут говорит иначе, чем хозяин трактира «У чаши» Паливец. А наш роман не пособие о том, как держать себя в свете, и не научная книга о том, какие выражения допустимы в благородном обществе. Это — историческая картина определенной эпохи.

»
— Сам
Поскольку чешский язык после всех завоеваний, смут и смен власти над Чехией приходилось восстанавливать в XVIII—XIX веках, классиков у чехов мало. Чуть менее, чем полностью это два юмориста эпохи распада Австро-Венгрии — Гашек и Чапек, их и проходят в школе.
Поэтому чехам свойственен особый взгляд на жизнь, усвоенный у таких литературных героев, как Швейк. Не случайно они недавно снова отожгли по всему славянскому миру со своим «Йожин с бажин».
Как следствие, уровень ФГМ у чехов самый низкий среди славян, а уровень жизни один из самых высоких, индексу Джини же вообще впору завидовать большинству западноевропейских стран. Пока из-за кризиса пшеки воют страшными голосами, москали молятся на нефть, а хохлы пухнут и покрываются пупырышками с голоду, чехи скромно притворяются идиотами и имеют гешефт. Впрочем, дабы жизнь мёдом не казалась, их время от времени нехило так подтапливает. Ну и гастарбайтеров оттуда стали телепортировать штабелями: крысис есть крысис.

Помимо «Швейка» Гашек написал кучу отличных и актуальных поныне сатирических рассказов, обличающих тупость быдла и небыдла. Короткий список примеров:

  • «Как я торговал собаками» — рассказчик и его проницательный помощник впаривают идиотам раскрашенных лахудр с помойки, рассказывая про происхождение из элитарных и престижных питомников и охуительные истории про невероятную храбрость/зверство собак. Феномен VIP как он есть.
  • «Товарищеский матч между Тиллингеном и Гохштадтом» — раскрыта тема футбольного хулиганства.
  • «Амстердамский торговец человечиной» — рассказчик нанимает двух литературных негров писать бульварную писанину в лучших традициях Донцовой. Раскрыта подноготная написания этого дерьма, стандартные сценарные ходы и приёмы рассказывания истории.
  • «История поросёнка Ксавера» — про отморозков-аристократов, которые лишают человека средств к существованию и обрекают на смерть его ребёнка из-за недогретой на полградуса воды для ручной свиньи графа. Самой свинье, кстати, в финале тоже не совсем повезло.
  • «Похлебка для бедных детей» — благотворительность как глупость и понты властей предержащих, добра никому не принесла.
  • «Дневник уфимского буржуя», «Англо-французы в Сибири», «Дневник попа Малюты» — винрарные фельетоны, написанные Гашеком в Сибири и смешивающие с говном белых и лично АдмиралЪа. Шликающим на всё это духовно богатым девам разрыв шаблона гарантирован.
  • «В Гавличковых садах» — великолепно раскрыта тема поведения быдла в общественных местах, взаимоотношений в семьях.

Цитаты

Строго говоря, выбирать цитаты из этой книги бесполезно, ибо книга целиком состоит из разнообразных мемов чуть более, чем на 95%

  • В сумасшедшем доме каждый мог говорить всё, что взбредёт ему в голову, словно в парламенте.
  • И чем больше мы пили, тем трезвее становились!
  • На этих клистирах держится Австрия!
  • Пусть будет, как будет — ведь как-нибудь да будет! Никогда так не было, чтобы никак не было.
  • Были герои, которые стойко перенесли все пять ступеней пыток и добились того, что их отвезли в простых гробах на военное кладбище.
  • Костер Джордано Бруно еще дымится! Возобновите процесс Галилея!
  • Все эстеты — гомосексуалисты; это вытекает из самой сущности эстетизма.
  • Кто из вас умер, пусть явится в течение трёх дней в штаб корпуса, чтоб труп его был окроплён святой водой.
  • В воде всякий голый человек похож на депутата, даже если он убийца.
  • Беда когда человек вдруг примется философствовать — это всегда пахнет белой горячкой.
  • Я только что открыл электричество.
  • Дева Мария, мой хлеб в сортире!
  • Мы, мерзавцы, думали, что нам эта комиссия поможет. Ни хрена она нам не помогла!
  • Иной мадьяр не виноват в том, что он мадьяр.
  • Вы меня знаете?! А я вам говорю, что вы меня не знаете!.. Но вы меня еще узнаете!..
  • 11 Marschkumpanie Kumpaniekommandant Zur Besprechtung morgen
  • Человек-то хочет быть гигантом, а на самом деле он дерьмо.
  • Военно-юридический аппарат был великолепен. Такой судебный аппарат есть у каждого государства, стоящего перед общим политическим, экономическим и моральным крахом. Ореол былого могущества и славы оберегался судами, полицией, жандармерией и продажной сворой доносчиков.
  • Плохо ты, брат, мадьяров знаешь! Я его ка-ак хрясну!
  • И живучи же эти кошки! Если прикажете, господин обер-лейтенант, чтобы я ее прикончил, так придется прихлопнуть ее дверью, иначе ничего не получится.
  • Что несешь, мерзавец? Вынимай!
  • Раз у тебя такая сильная жажда, Швейк, так напейся, но как следует! Выпей все залпом!
  • Изыди, бестия!!!
  • Идиот, если ты будешь так дерзить, то еще сто лет дослуживать будешь!
  • Победа Австрии явно вытекала из отхожего места
  • Дешевле грибов.
  • Теперь тебе, Швейк, аминь!
  • Швейк, я свинья. Дайте мне по морде!
  • Жил-был один человек. Как-то раз надрызгался он и попросил его не будить…
  • (Швейк, заходя в полицейское управление) Добрый вечер всей честно́й компании!
  • Ну и что мне теперь, кровью блевать?
  • Кто другого учит «бегом марш!» — тот сам делает стократ «на плечо!»

Ссылки

Примечания

  1. Ярослав Панушка — близкий друг Гашека, приютивший и устроивший его вскоре после возвращения из России у себя в Липнице, куда он регулярно выезжал на этюды, а затем помогавший с изданием романа. У него действительно был подмастерье по имени Матей. И вот таких кивков старым друзьям и пинков старым противникам — весь роман.