Хатуль мадан

Речь о тех временах, когда русскоговорящих интервьюеров в израильских военкоматах еще не было, а русские призывники уже были. Из-за того, что они в большинстве своем плохо владели ивритом, девочки-интервьюеры часто посылали их на проверку к так называемым «офицерам душевного здоровья» (по специальности — психологам или социальным работникам), чтобы те на всякий случай проверяли, все ли в порядке у неразговорчивого призывника. Кстати, офицер душевного здоровья — «кцин бриют нефеш» — сокращенно на иврите называется «кабан». Хотя к его профессиональным качествам это, конечно же, отношения не имеет. Офицер душевного здоровья в военкомате обычно проводит стандартные тесты — «нарисуй человека, нарисуй дерево, нарисуй дом». По этим тестам можно с легкостью исследовать внутренний мир будущего военнослужащего. В них ведь что хорошо — они универсальные и не зависят от знания языка. Уж дом-то все способны нарисовать. И вот к одному офицеру прислали очередного русского мальчика, плохо говорящего на иврите. Офицер душевного здоровья поздоровался с ним, придвинул лист бумаги и попросил нарисовать дерево. Русский мальчик плохо рисовал, зато был начитанным. Он решил скомпенсировать недостаток художественных способностей количеством деталей. Поэтому изобразил дуб, на дубе — цепь, а на цепи — кота. Понятно, да? Офицер душевного здоровья придвинул лист к себе. На листе была изображена козявка, не очень ловко повесившаяся на ветке. В качестве веревки козявка использовала цепочку.

— Это что? — ласково спросил кабан.

— Хатуль мадан.

— А что он делает? — напряженно спросил офицер.

— А это смотря когда, — обрадовался мальчик возможности блеснуть интеллектом. — Вот если идет вот сюда (от козявки в правую сторону возникла стрелочка), то поет песни. А если сюда (стрелочка последовала налево), то рассказывает сказки.

— Кому? — прослезился кабан.

— Сам себе.

— Как ты думаешь, это что? — спросил офицер.

— Хатуль мадан, — ответила секретарша.

— Вот, — вздохнул усталый профессионал. — Я тебя давно знаю, ты нормальный человек. Объясни мне пожалуйста, что здесь изображено?

— Почему? — тихо, но страстно спросил он свою коллегу. — ПОЧЕМУ вот это — хатуль мадан?

— Так это же очевидно! — коллега ткнула пальцем в рисунок. — Видишь эти стрелочки? Они означают, что, когда хатуль идет направо, он поет. А когда налево…

На самом деле, меня попросили нарисовать кота. Я нарисовал кота, дерево и цепь. Сделал это специально. А иврит знал хорошо. Когда попросили расшифровать — я произнёс буквально: «Зэ хатуль мелумад. Олэх смола - шар ширим. Олэх йамина - месапэр агадот.» Просто издевался над кабаном, чтобы закосить. Кабан больше ничего в тот раз не спрашивал. Я рассказал это Иофису, тот — Мозговой Наташе — так это и вошло в приложение вестёвское «Тинейджер», которое редактировала Мозговая — и дальше сюжет пошел гулять.

— Сонечка, мой Абраша таки хатуль мадан. — Почему это? — Когда он ходит налево, то любит рассказывать мне сказки.

Вот, например, каким образом четырехлетняя Тася усвоила слово «ученый». Впервые с этим словом она встретилась в цирке, где показывали ученых собак. Поэтому, когда полгода спустя она услыхала, что отец ее подруги — ученый, она спросила радостно и звонко: — Значит, Кирочкин папа — собака?