Портал:Ниасилили/Жанна д'Арк
Материал из Lurkmore
 | Доработка завершена. Кто-то считает, что статья-то уже ничего и можно выпускать. Срок был назначен на… лол, не был.Дата последней правки страницы: 04.03.2015 |
Жанна д'Арк[1] (она же Орлеанская Дева) — девственница и посланница Б-жия из сельской местности, канонiзированная за эпическое нагибание годонов и местных чиновников, беспределивших во Франции уже добрую сотню лет. Сильные мира сего, увы, не оценили вклада в историю и по старой доброй церковной традиции подвергли будущую святую термической обработке с последующим окислением.
Содержание |
Патриотическая аффективность
Одна из самых долгих войн в истории человечества, безусловно, служит эпичным памятником патологического нереферентного антагонизма. Но она, однако, не токмо явила миру одно из первых доказательств возможности феерического успеха при демократической трансформации народного гнева в суггестивную эйфорию освободительного сопротивления, но и продемонстрировала сферическую временную единицу терпеливости быдла.
Война накатила на Францию новой волной экспансии Генриха V Английского в 1415 г. Должного сопротивления оказать было некому: глава государства на тот момент едва ли был способен на контрмеры, ибо уже был неспроста окрещён «Безумным». Во Францию пришёл ад и Израиль.
Единственным законным наследником был дофин[2] Карл, сын «Безумного» и королевы Изабо. Однако, несмотря на законное право на французскую корону, будущий король Карл VII Валуа не обладал решительно никакими качествами, дабы оным воспользоваться. Заодно с короной было похерено и влияние при дворе. Чиновничий произвол развернулся на широкую ногу. Всякие Бургундские и Нормандские герцогства представляли собой разрозненные шайки головорезов с не менее инфантильным и ошалелым руководством в фамильных замках. Намёков на дартаньянство и рыцарство не было и в помине. Благородные Атосы ещё только зарождались, и возвратно-поступательные движения с молодыми крестьянками предпочитались песням про графский парк.
Всё это вкупе не могло не вызывать у низших организмов из пищевой цепочки благородных чувств негодования, ибо даже среди быдла можно найти те 5%, которые худо-бедно, но скрипят извилинами. Видимо, из подобной среды и появилась легенда: «Францию погубит женщина, но спасёт девственница (надм. девушка)», намекая, должно быть, мужичью и вообще рыцарству, чтобы стыдились.
Под «женщиной», безусловно, подразумевалась Изабелла Баварская, отрёкшаяся от своего сына — законного наследника французской короны — в пользу английского короля; а кого подразумевали под «девственницей» — никто не знал, но чудо повсеместно ожидалось очень усиленно, потому не могло не явиться.
В родной деревне девственницы — Домреми — байка также пользовалась популярностью. Жанна Дарк, впрочем, приняла её за личное приглашение и недолго думая предложила себя в качестве той самой спасительницы. Основанием для уверенности Жанны служили «голоса божественного происхождения», убеждающие её в избранности, объявляя всевозможные функции в виде рекомендаций; экземпляры класса были, видимо, объявлены ещё в детстве. Оставалось скомпилировать. «F5» выдало всплывающее окно: «Иди, мол, Жанна, освободи Францию!». Она и пошла. К первому попавшемуся синьору — капитану Вокулёра сиру Роберу де Бодрикуру. Англичане уже порекомендовали сему чиновнику отправиться на пенсию и даже познакомили с будущим проанглийским капитаном города. Уважаемый сир де Бодрикур не сопротивлялся, но обиду, похоже, затаил.
Свалившася с неба девственница, конечно, вызывала противоречивые чувства: насладиться молодым телом или попробовать сыграть в благородство и поддержать лоха—Карла, отправив божественную посланницу, которую вот-вот ожидали во всех деревнях, ко двору? Скорее всего, он таким образом решил внести свою лепту: если тёлка и вправду волшебная, то я не премину напомнить о своём участии, а если нет, то много не потеряю. Сделав верный выбор, Бодрикур вляпался в Историю. Он помог голосам и святым духам, посещавшим Жанну, достучаться до Самого, а Франции впоследствии сделаться одной из ведущих европейских держав и колониальных империй.
Карл, Дева, проверки
Деву нарядили в мужской костюм и направили в историю в сопровождении нескольких офицеров: путешествие к дофину из Вокулёра в Шинон было не из безопасных, выпилить могли just for lulz. Примерно как сегодня в Бирюлёво.
В Шинон добрались без особенных приключений. Город, где влачил своё жалкое существование дофин Франции Карл VII, являл собой на тот момент столь же жалкое зрелище, сколь и государство в целом. По легенде, король даже не пригласил путников к ужину из-за бедности: самому жрать было нечего.
Сомнительная компания не внушала оптимизма. Дворня уже была осведомлена о том, что среди гостей будет некая девушка, именующая себя посланницей.
Однако гостей приняли не сразу, выдержав суточную паузу для совещания. Окружение же, предвидя годную травлю, скупило годовые запасы попкорна. Богословы упражнялись в красноречии, а придворные пиздоболы вдохновенно забавлялись на предмет девственности в столь зрелом возрасте.
Утром после долгих совещаний Жанне решили устроить экзамен на непорочность. Известно, что первым испытанием Девы было следующее: найти короля среди кучи придворных. В большом зале замка собралась пёстрая толпа. Отыскать трусливого мудака не составило труда. Жанна, не гадая, подошла прямо к дофину. Впрочем, здесь мало удивительного — весьма вероятно, что ей могли и подсказать. Впрочем, Карла уговорили провести ещё одно испытание, ибо не было доказано, что первая проверка была пройдена без помощи диавола.
Жанне предложили погостить некоторое время в местном замке, где за ней бы наблюдали святые отцы, дабы убедиться, что сатана не является к чертовке, убеждая её угробить Францию. Однако сие испытание было провальным для организаторов: Жанна не только не приглашала сатану к ужину, но и приобрела множество ярких сторонников при дворе, включая двоюродного брата дофина — герцога Алансонского, который только и мечтал о том, чтобы организовать военную кампанию и отправлять через Ла-Манш отрезанные головы англичан бандеролью. Наблюдатели же, приставленные к Деве, божились, что греховных связей с нечистой силой за ней замечено не было.
Всё же девственницу не оставили в покое и после наблюдений. Предстояло ещё пройти испытание в городе Пуатье на предмет психологической адаптации в церковном матане. На человеческом языке это означало, что предстоит грандиозная ебля мозгов до тех пор, пока жертва не проявит в себе диавольского присутствия. Тамошние профи отправили на костёр не одну сотню ведьм и колдунов, потому спасти Деву могли только влиятельные сторонники.
Три недели продолжались допросы: «На каком языке ты слышишь голоса?», «Разве Б-г разрешил тебе убивать?», «Яви нам чудо!» и всё в таком духе. Возможно, они ожидали явного богохульства. Но сего не произошло.
И, наконец, финальным испытанием стала ТРУ—проверка на девственность. Поковырявшись, убедились, что в греховных утехах Жанна не участвовала. Финальной точкой стало заключение отцов церкви:
|
Считаясь с необходимостью короля и королевства, а также с постоянными молитвами несчастного народа, жаждущего мира и справедливости, мы не находим нужным оттолкнуть и отвергнуть Деву… |
По окрестным же деревням уже разнеслись слухи, что сам Б-г прислал заступницу Франции, и забитые предки Наполеона потихоньку начали разминать крылья.
Орлеан
Одной из основных цитаделей, охраняющих жизнь Карла, служил город-крепость Орлеан.
Годоны стягивали удавку на шее Карла медленно, но уверенно, двигаясь на юг — Франция сдавала города один за другим. В 1428 году настала очередь Орлеана, заполучение которого убедило бы самых упорных подданных дофина, что Франции наступил неиллюзорный пиздец. Англичане осадили город дугой по северной стороне. Жители Орлеана весьма стойко отбивались помидорами, заставляя годонов слегка фалломорфировать и не лезть в редкие стычки с ночным десантом, который таки совершал вылазки, дабы укрепления осаждающих не росли слишком быстро. Соперники обменивались легкими столкновениями и ждали — каждый в меру своей упоротости — благоприятного стечения обстоятельств.
Между прочим, французам удалось из пушки (!) снять насмерть самого (sic!) Томаса Монтегю — графа Солсбери, возглавлявшего армию англичан. Но затем радость орлеанцев затмил фееричный фейл, случившийся при попытке уничтожить гуманитарный конвой годонов. В историю он вошёл под эпичным названием «Битва селёдок», явив собой яркий пример ущербности бюрократического тщеславия. Французы рассчитывали на лёгкую победу в силу неожиданности и значительного численного превосходства. Однако граф де Клермон, смотрящий за сией заварушкой, запретил начинать бой, поскольку еще не изволил прибыть на место махача и опасался остаться без титула победителя. Это дало время английскому обозу с селёдками подготовиться. Зарядив лучников, годоны от души покосили половину «партизан», ожидавших начальника на открытой местности. Клермону предъявили. Кисо обиделось и с остатками своих наёмников и союзников оставило Орлеан на произвол судьбы. Занервничали и прочие долбоёбы, нанятые орлеанцами для защиты города.
Но к этому времени уже собралось французское войско, вдохновлённое девственницей. Шеститысячная армия подошла на помощь Орлеану как раз вовремя.
Толпа приветствовала Деву, ликуя, будто новое пришествие. Но высокие сеньоры впадать в экзальтацию не спешили, ибо Жанна уже стала популярнее не только командиров и начальников, но и самого дофина.
Сильных мира сего душили справедливые сомнения: как можно допустить бабу—крестьянку к бою, а возможно, и к победе? Эдак в их существовании на грешной земле вообще отпадёт необходимость. Жанна собрала достаточно народу для поддержки Орлеана — мавр сделал своё дело, мавр может уходить. А слава победителей достанется голубой крови, как и до́лжно.
План начальников и командиров был прост: начать местную кампанию без Девы. Военный совет втайне от неё принял решение атаковать близлежащий бастион Сен-Лу, занимаемый годонами.
В одну из непримечательных ночей, уложив Деву почивать, военачальники отдали приказ о штурме бастиона. Однако крики и шум разбудили Жанну, и она рванула на подмогу. К моменту её прибытия успех предприятия висел на волоске. Французов месили не хуже, чем при «селёдочной бойне». Жанна успела вовремя — как раз в момент тотального отступления лягушатников, которые, очистив кишечник, спешили схорониться в городе. Взяв инициативу в свои руки, Жанна ринулась прямо к Сен-Лу. Подтянулись заспанные горожане с вилами. В это же время англичане подгоняли свежие силы. Но орлеанцы прытко успели занять крепость. Годоны впервые за хуеву тучу лет показали спины.
Взятие крепости Сен-Лу разорвало дугу осаждения, а Жанна из Арка приумножила своё влияние на норот, чего так не хотелось благородным сеньорам. Вин записан 4 мая 1429 года.
Следом необходимо было взять крепость Турель. Жанну на военный совет снова не пригласили. Однако позже ей предложили вместе с крестьянами заняться основными силами англичан, в то время как профессионалы пойдут на Турель. Офицерам было бы желательно, чтобы Жанна сгинула в неравном и тупом бою, став героем как можно раньше. Дева, однако, прочухала подляну и, забив на рекомендации, просто попросила «всех, кто её любит» решительно следовать за ней.
Итак, штурм Турели состоялся против воли начальства. Крепость, на удивление штабным крысам, пала. Оставшиеся же годоны, не дожидаясь генерального сражения, бросив раненых и пленных, спешно съебнули в соседний город-герой Менг.
Двухсотдневная осада с Орлеана была снята на девятый день после прибытия Девы во главе войска. В историю Жанна вошла как Орлеанская Дева, несмотря на то, что капитаны и сеньоры в подробнейшем донесении королю о победе написали о ней всего пару слов: «…в некоторых сражениях участвовала Дева…».
Взятие Реймса. Коронация
Орлеанская победа встряхнула всех. Слухи о святой девственнице, поражающей годонов шаровыми молниями из глаз и огнём из задницы, разнеслись молниеносно. Началась всеобщая и, что удивительно, добровольная мобилизация. К концу мая набралось около 12 000 патриотов. Официально армию возглавил Алансонский, но в реальности слушались только девственницу.
Войско двинулось по Луаре, раздавая пиздюлей англичанам и возвращая утраченные города: Жаржо, Менг, Божанси. Последний просто сдался, без единого трупа.
Затем, 18 июня 1429, последовала эпичнейшая битва при Патэ, открывшая дорогу французам на Север — в Реймс и Париж. В сражении со стороны годонов принимало участие около пяти тысяч рыл, возглавляемых двумя полководцами — Тальботом и Фастольфом. Первый попал в плен, второй — бежал с поля боя на Родину, где его цинично опустили, лишив всех титулов и званий. |
|---|
| Этот ваш Шекспир спустя сто лет, видимо, был недоволен поражением англичан при Патэ и заюзал Фастольфа как прототип для комических и трусливых персонажей. Даже справедливые пиздюли англичанам, видите ли, не нравятся. Впрочем, это могло быть и госзаказом Минкульта Англии. |
Французская армия была многочисленнее, но в схватке принимало участие только две тысячи человек. Остальные наблюдали кинцо с безопасного расстояния. Но даже при раскладе 5:2 в пользу годонов удалось угробить ровно половину английской армии, в то время как у французов не повезло только нескольким человекам. Курьёз для англичан неслыханный. Результат этой победы заставил крепко призадуматься не только крестьян, но и большинство французских феодалов, до сего момента сочувствующих сильным англичанам.
Далее следовал Реймс, без коронации в котором Карлу невозможно было бы называть себя расово верным правителем. Словом, стратегически и психологически взятие Реймса означало перелом в ходе вековой войны. Однако поход туда и затем в Париж вызвал ожесточённые споры при дворе.
Дело в том, что за многие десятилетия междоусобиц в окружении французских монархов сформировалось жирное лобби, имеющее профит от нынешнего положения вещей — когда король болтался, как говно в проруби. Одно дело, если крестьянка из деревни отправилась в сомнительный поход — тут противники французского сопротивления, мало верящие в благополучный исход кампании, не проявляли всей силы влияния. Но совсем иной характер приобретало положение дел после победы в Орлеане и при Патэ. Это означало, что бедные, как церковные крысы, сеньоры из северных земель, где хозяйничали англичане и бургундцы, могут вернуть свои источники дохода, а стало быть, получить влияние при дворе, власть и вообще создать конкуренцию нынешним жирным котам, извлекающим все необходимые профиты из бедственного положения государства.
К тому же, каждый тянул одеяло на себя. Так, Алансонский выдвигал план похода в Нормандию, где находились его ещё не отвоёванные земли. Назревающий срач мог погубить всё дело и подтолкнуть Францию к самовыпилу. Но свершиться сему было не суждено, ибо Жанна и союзники уверенно форсировали реймский поход для осуществления законной коронации. Союзников оказалось достаточно, поскольку Париж и Реймс как крупнейшие религиозные и финансовые центры не только отвечали интересам короны, но и были в сфере интересов бо́льшего количества дворян.
Ситуация накалялась. Виданное ли дело: деревенская лоли брала на себя смелость протежировать короля, делать заявления от имени Б-га, указывать сеньорам и священникам, как надобно щи варить…
К моменту похода быдла натекло уже до 30 000 голов, готовых оных лишиться ради одного слова Девы. Дорога в Реймс заняла три недели. Мелкие городишки по пути, несмотря на многолетнее союзничество с годонами, сдавались либо сразу, либо чуть поупиравшись для приличия. И отнюдь не из-за патриотических настроений. Властители городов знали: если они вздумают мешать движению войска, то их линчуют свои же городские бомжи, пребывая в благородном негодовании при виде неподобающего отношения к божественной посланнице.
Курьёзный случай произошёл в Труа. Город впустил освободителей на условиях свободного отступления англичан со всем их имуществом. Годоны были настолько охуевшими, что в качестве имущества решили забрать пленных французов. Когда им решили отсоветовать оный беспредел, англичане подняли срач, упрекая Карла в нарушении «рыцарских» договоренностей. Тряпка долго колебался, но под давлением Жанны выкупил пленников, которые тут же вступили в армию Девы. Монарх, впрочем, едва ли оценил жест крестьянки, указывающей ему, как надо играть в благородство.
Припиздовав к реймским воротам, армия вошла в город, не потеряв ни одного солдата, и городские главы торжественно вручили доблестному Карлу ключи от города. После бесчисленных религиозных хлопот, предшествующих коронации, дофин Карл VII Валуа стал законным королём Франции.
Предсказуемый конец
После коронации следовало топать 100 км до Парижа. Англичане были слабы, подмоги им на материк не поступало. Однако Карл и его окружение сумело просрать все полимеры. Купаясь в лучах славы, новоиспечённый король попросту забил на столицу Франции. Всем было похуй, армию частично распустили. Началось повседневное распиздяйство.
Мозгами скрипел только один человек — английский кардинал Винчестерский, справедливо полагавший, что виновница всех бед англичан — Жанна Дарк. В голову ему пришла весёлая мысль: объявив Жанну ведьмой, можно уверенно утверждать, что коронация в Реймсе была не чем иным, как диавольскими происками, и потому не может считаться законной. Оставалось только заполучить сучку в свои руки. И в первую очередь расчёт был на самих французов: слишком много внутренних врагов появилось у Жанны.
Пока Карл ёб баб, перестреливался через речку, потехи ради, с редкими английскими ополчениями и упивался мирными посланиями из Лондона, Дева решила, что пора действовать: очень уж зудело желание прогуляться по Парижу. Часть армии готова была с собачьей преданностью следовать за ней хоть в Лондон, хоть на Северный полюс, пусть даже Земля хоть трижды плоская. Обратившись к Алансонскому, Жанна предложила расхуячить город, полагаясь на самых патриотичных солдат. Тот не смог отказать. Однако после пары провальных попыток штурма герцог несколько приуныл. К тому же, Жанну опасно ранили в одной из атак на город, что несколько подорвало веру в её неуязвимость.
Итак, небольшое войско Жанны построило мост через ров, дабы легче было штурмовать город. Однако солдаты, подчинявшиеся французскому королю, разобрали его. Парижане и англичане, видимо, покатывались со смеху, наблюдали, как долбоёбы, вместо того чтобы ещё месяц назад взять город по инерции, столкнулись лбами на подступах. Разобрав мост, Карл со всем окружением решил съебнуть на Юг под предлогом сбора новой армии. Шаблон затрещал у всех, кто хоть как-то желал победы. Но будущие события всё объяснили: Карл предался распиздяйству. Его вполне устроили несколько городов и прочное присутствие на Луаре. Чтобы отъебаться от Девы, ей позволили «партизанить» с фанатами.
Осознав беспрецедентный похуизм короля, большинство городов снова предалось разврату и прочим чревоугодиям. Чернь притихла, крестьяне разбрелись по домам пахать землю, дабы не голодать в следующем году.
Жанна носилась по городам с парой сотней преданных жлобов. Где-то получалось, где-то отхватывали по сопатке. Ебанаты голубых кровей постарались знатно: сопротивление скатилось в маргинальное УГ. Финалом военной эпопеи Жанны стала осада Компьена. Город фактически присягнул французам после коронации в Реймсе, но герцог бургундский — Филипп Добрый — поняв, что Карл VII в этих местах появится нескоро, решил вернуть город под пяту.
Узнав о планах «Доброго», Жанна помчалась выручать завоёванные территории. Неожиданно вставить пистон бургундцам что-то не получилось: они оказались осведомлены о нападении. Стычка произошла в Марньи (Северо-Запад Компьена). Получив пиздюлей, отряд Жанны решил отступить, но с радостью обнаружил, что ворота города закрылись перед самым их носом, что тонко намекало на хитрый план.
Жанну аккуратно сняли с лошади и передали в руки «Доброго».
Живительный костёр
Города севера Франции, долгое время остававшиеся под игом англичан, сплошь были напичканы епископами под патронажем Британской католической церкви. Но успех освободительных движений поднял муть, и норот погнал английских батюшек ссаными тряпками. В числе потерпевших оказался и непримечательный епископ — Пьер Кошон, расовый француз. Он заявил о правах на Деву сразу после её пленения, поскольку схвачена она была в пределах его церковных владений. Пьер был ставленником Винчестерского кардинала Генри Бофорта, долго вынашивавшего планы по обращению Девы в еретичку. Кошону, как и многим иным деятелям, повезло въехать в историю только за счёт Жанны Дарк.
Но до встречи с батюшкой Жанне пришлось ещё полгода пребывать в плену у бургундцев. Компьен взять не смогли, потому Филипп Добрый должен был искать союза и дружбы с Карлом, дабы не отхватить пиздюлей от разъярённой черни. Несмотря на это, Жанну не вернули во Францию, а передали Кошону, то есть англичанам. Похоже, что так было удобно всем. И ни одна дворовая сука не проявила мужества. Только маршал Жиль де Рец[3] начал за свой счёт собирать наёмников для спасения Жанны, но, увы, опоздал. А ботва предпочла скормить Деву английской церкви и спокойно доживать свой век. Были, впрочем, волны восстаний и среди крестьян, но поддержки у Карла не нашли, и англичане покосили плохо организованные толпы без особенных усилий.
Возможно, освободить Жанну пробовал один из её наиболее последовательных сторонников, Этьен де Виньоль по прозвищу Ла Гир — фигура во Франции довольно меметичная (так, считается прототипом валета червей во французской колоде карт). Во всяком случае, он попал в плен к бургундцам в 1430 году, как и Жанна — предположительно, при попытке её освобождения.
Жанну доставили в Руан, столицу Нормандии. Как и задумывалось, Деву решили признать еретичкой. Но для этого требовалось, чтобы она публично призналась в колдовстве и ереси. Понятно, что это было делом времени.
Начался «образцовый процесс». В состав суда вошли: кардинал, одиннадцать епископов, десять аббатов, тридцать два доктора, пятнадцать бакалавров богословия, семь докторов права и сто три ассистента. Почти все были французами. Жанна была обречена. Затруднение было лишь одно — заставить верующих реально поверить в ересь Жанны.
Условия заключения подобрали с изыском. Жанну держали в клетке, где можно было только стоять. Чтобы не падала в обморок, шею и руки приковали к решёткам. Сначала процесс был открытым, но после пары заседаний журналистов всех лишних попросили на выход, ибо Жанна говорила много неудобного.
- — Жанна, считаешь ли ты себя пребывающей в состоянии благодати?
— Если я вне благодати, молю бога, чтобы он ниспослал мне ее; если же пребываю в ней, да сохранит меня Господь в этом состоянии.
- — Которого из пап ты считаешь настоящим?
— А разве папа не один? Тогда, разумеется, настоящий папа тот, который находится в Риме!
- — Ненавидит ли Бог англичан?
— Любит ли он их или ненавидит, об этом мне ничего не известно. Но я уверена, что все англичане будут изгнаны из Франции, за исключением тех, которые найдут здесь смерть.
- — Разве не великий грех уйти из дому без разрешения отца и матери?
— К этому призывал меня долг. И если бы у меня было сто отцов и сто матерей, я все равно ушла бы.
- — Скажи, хорошо ли было вести атаку на Париж в день рождества богородицы?
— Соблюдать праздники божьей матери, без сомнения, хорошо, но было бы еще лучше всегда хранить их в своей совести.
- — Какими колдовскими приемами ты пользовалась, чтобы воодушевить воинов на битву?
— Я говорила им: «Вперед!» — и первая показывала пример.
- — Почему бедняки приходили к тебе и воздавали почести, словно святой?
— Бедняки любили меня потому, что я была добра к ним и помогала всем, чем могла.
- — Почему во время коронации в Реймсе твоему знамени было отдано предпочтение перед знаменами других полководцев?
— Оно было в труде и подвиге, и ему надлежало быть в чести.
- — Жанна, знаешь ли ты через откровение свыше, что тебе удастся спастись?
— Это не относится к процессу. Неужели вы думаете, что я стану говорить против себя? Я во всем полагаюсь на господа Бога. Он сделает все, как ему будет угодно.
- — Значит, твои голоса вообще ничего не сказали тебе об этом?
— Они сказали мне, чтобы я была бодрой и смелой. Они сказали мне, что я буду освобождена великой победой. За мои мучения они обещали мне большую награду…
- — И с тех пор, как они сказали тебе это, ты уверена, что будешь спасена и не попадешь в ад?
— Да, я верю в это так же твердо, как если бы уже была спасена.
- — Этими словами много сказано. Итак, ты полагаешь, что больше не можешь совершить смертного греха?
— Об этом я ничего не знаю; я во всем полагаюсь на Бога.
- — Желаешь ли ты представить все свои речи и поступки определению нашей матери, святой церкви?
— Я готова во всем положиться на суд пославшего меня Царя Небесного. И не вижу разницы между Богом и церковью.
- — Ты не хочешь подчиниться церкви воинствующей?
— Я пришла к королю Франции от бога, Девы Марии, святых и небесной всепобеждающей церкви. Этой церкви я подчиняюсь сама и на ее суд передаю все мои дела, прошедшие и будущие.
- — А церкви воинствующей?
Приговор был, разумеется, обвинительный. Оставалось только добиться признания самой обвиняемой.
Пытки сразу отметались: как-никак «образцовый процесс», требующий чистосердечного признания, дабы чернь уверовала в то, что заблуждалась. Хоть и позднее Средневековье, но не все же были окончательными идиотами.
В конечном итоге Деву удалось отговорить от упрямства. Уставшую и измученную, её убедили в публичном отречении от «диавольских» задумок и голосов, предложив взамен жизнь в тюрячке.
Однако живой Жанна была не нужна, поэтому она, разумеется, снова «впала в ересь»: сразу же после отречения, несмотря на то, что ей дали женское платье, она «нашла» в пустой камере мужской костюм и немедленно в него облачилась. Тут уж святая церковь ничем помочь не смогла. Жанну сожгли на радость толпе черни 30 мая 1431 года.
Спустя некоторое время Карл VII добивался реабилитации Жанны и таки преуспел с помощью Папы. Конечно, подтолкнули его отнюдь не угрызения совести. Вероятнее всего, ему было необходимо по понятиям доказать святость своей коронации, а то получалось, что его в Реймс привела еретичка. В процессе реабилитации любезно согласились принять участие многие из тех, кто судил Жанну в Руане и сжёг.
Заслугу Иоанны Аркской в существовании государства Франции сложно переоценить. Она указала верный настрой мыслей, которым позже бравировал всякий, кто имел отношение ко французской армии. До встречи с Кутузовым, разумеется.
Закончил же дело девственницы кардинал Ришелье, поимев англичан, поддерживающих гугенотов, спустя двести лет. В фильме «Три мушкетёра» концовка как раз приходится на осаду Ла-Рошели, где годонов выпирают восвояси под музыку Дунаевского.
Ссылки
Примечания
- ↑ де Арк, то бишь Жанна из Арка, но по законам французского правописания трансформировалось в апостроф, ибо название местечка начинается с гласной. Не возбраняется и по-русски, без выебонов — «Дарк»
- ↑ Титул наследника французского престола, потомка правящего короля.
- ↑ Тот самый, что десять лет спустя взошёл на костёр под прозвищем «Синяя Борода».
 |
[ + ] Ниасилили/Жанна д'Арк входит в уроки истории на Уютненьком. Луркмор образовательный.
|
||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
|
|||||||||||||||||||||
 |
[ + ] Ниасилили/Жанна д'Арк — настоящий солдат! | ||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
|
|||||||||||||||||||||