Боевые животные
Материал из Lurkmore
В сию категорию попадает любая тварь, оказывающая хомосапиенсам посильную помощь в благородном деле взаимоистребления. Человек высоко ценит поддержку братьев меньших. В 2004 году британцы даже запилили монумент в честь всех животных служивших в British Royal Army на протяжении её истории.
Содержание |
Собачки
Давным-давно на Ближнем Востоке жили и нагибали своих соседей злые и брутальные ассирийцы, известные изобретательностью по части всего, что помогало истреблять врагов. Именно им приписывают выведение породы уберсобачек — ассирийских догов и мастифов, которых, возможно, не только использовали ради травли животных, но и выпускали на поле боя на страх врагу. Во всяком случае, найденные среди руин Ниневии барельефы изображают собак в доспехах, что явно намекает. Производство боевых собак в то время было поставлено на широкую ногу — существовали государственные питомники, производившие пёсиков для нужд армии. Целые деревни, приписанные к этим предприятиям, выплачивали подати, поставляя собакам нямку.
Какие функции, помимо охраны лагеря и пленных, выполняли мастифы в ассирийском войске, сказать сложно. Собаки, даже очень сильные и в доспехах, едва ли способны угрожать пехоте в строю. Скорее всего, вспышка интереса к боевому собаководству в седьмом веке до нашей эры связана с появлением конницы. Своры вполне могли рассеивать кавалерию персов и скифов, пугая лошадей и вызывание массовое падение всадников с кожаных подушек, заменявших в ту пору сёдла. Считалось, что ассирийская боевая псина в одиночку останавливала всадника, а втроём эти зверьки могли справиться со слоном.
По некоторым сведениям, собак, защищённых кожаными панцирями от стрел, использовал против конных лучников и Александр Македонский. Но это вряд ли правда: ведь псы, натасканные на лошадей, опасны были бы и для македонских всадников. И боевое использование псин по общему согласию было отложено до тех пор, пока армии не обзаведутся единообразной униформой.
В двадцатом веке место конницы в основном заняли танки, в отличие от лошадей, к устрашению клыками имеющие полный иммунитет. Тем не менее, во время Великой Отечественной войны собак пытались применять для борьбы с нацистской бронетехникой. Животных учили пробегать под движущимся и стреляющим танком, после чего прикрепляли на спину фугасную противоднищевую мину со штыревым взрывателем ([1], [2]) и выпускали на поле боя. Предполагалось, что попасть в низенькую, шуструю животину танкистам будет сложно, да и прицельный огонь из танка в то время был возможен только с остановок.
Отчасти опыт боевого применения подтвердил эту гипотезу. Четвероногие камикадзе заставили немцев понервничать. Но для масштабного эффекта псов с титановыми яйцами банально не хватало. Подготовка была долгой, сложной, и лишь немногих собак удавалось приучить не бояться грохочущего и поливающего огнём танка. Да и обученные экземпляры на поле боя вели себя странно, сплошь и рядом отказываясь идти в атаку по команде, а то и вовсе переходя на сторону противника и с лаем «Хайль Гитлер» бросаясь под родные тридцатьчетвёрки. Тщательное расследование и многочисленные эксперименты на красноармейцах среднеазиатского происхождения, демонстрирующих схожие особенности поведения, позволили установить, что собак-подрывников в питомниках натаскивали именно на отечественный танкострой, используя для тренировок советские машины. Танки немчуры же ВНЕЗАПНО выглядели, тарахтели и даже воняли иначе.
Куда больший эффект имело применение собак для поиска диверсантов и снайперов в лесу, а также для предотвращения ночных визитов незваных гостей в родные окопы. Причём хитрожопые японцы додумались, что для нужд охранения можно использовать не громадных волкодавов, а крошечных хинов. Маленькие собачки едят немного, незаметны, хорошо приспособлены для постоянного ношения и обладают пока не объяснённой наукой способностью контролировать огромную территорию, засыпая совершенно беспробудно, но располагаясь так, что пройти, не наступив на них, невозможно. Шума же отдавленный хин производит больше, чем десять овчарок.
Американцы же во время войны не стали заморачиваться с разведением собак в питомниках, а попросили население сдать домашних кабыздохов на нужды армии. Выживших после войны вернули обратно, а особо отличившихся даже наградили.
На псов возлагалось также поддержание связи и доставка грузов под плотным огнём противника. Всё-таки, благодаря скорости и низкому силуэту, у собаки имелось раз в десять больше, чем у человека, шансов невозбранно проскочить простреливаемое пространство с катушкой телефонного кабеля. При этом шестёрка тридцатикилограммовых собак тянула такой же груз, как и весящая с полтонны лошадь. Наиболее же сильные животные в одиночку находили и эвакуировали раненых, ещё достаточно живых, чтобы заползти на волокуши.
Легенда о Джульбарсе
Больше же всего пользы принесли собаки-сапёры. Без них не обойтись и сейчас, так как взрывные устройства некоторых типов могут быть обнаружены только собакой по запаху. В последний же год войны, сапёр Джульбарс при разминировании участков в Центральной Европе обнаружил более семи тысяч мин и полутораста снарядов. Пёсик был награждён медалью «За боевые заслуги» — первый в СССР случай, когда псина удостоилась боевой награды. Незадолго до Парада Победы в Москве 24 июня Джульбарс получил ранение и не мог пройти в составе школы военных собак. Тогда Сталин приказал нести пса по Красной площади на своём кителе. Вот такая вот красивая история, хоть фильм снимай душещипательный. Впрочем, Джульбарс в кино таки снялся — правда, в роли Белого Клыка.
Птицы и рукокрылые
Зажигательные танцы в воздухе
Long time ago… в 946 году от рождества Изи Крестовского очередной варяжский правитель Руси, а по совместительству и первая тян на посту руководителя этой страны, явилась вваливать пиздюлей древлянам, выпилившим её законного супруга. Изобилующая сценами гуро и изощрённым коварством месть Хельги, ныне известной как княгиня Ольга, занимательна сама по себе, но интереснее всего четвёртый эпизод противостояния — осада крепости Искоростень.
Предание гласит, что, встав под стенами города и быстро убедившись в бесперспективности осады, Ольга предложила древлянам разойтись по-хорошему — отделаться малой данью, выдав по нескольку птичек от каждого двора. Наивные варвары согласились, наловили голубков и стали ждать, когда Ольга свалит. Княгиня же распорядилась к лапкам птиц привязать горящую паклю и отпустить. Импровизированные шахиды полетели обратно в город и, когда древляне поняли, что это не фейерверк, было уже поздно. От фитилей вспыхнули гнёзда, и скоро пылал уже весь Искоростень. Мстя свершилась.
Разумеется, о правдивости и даже о правдоподобии этого эпизода и речи нет. Хотя бы потому, что крепостей в современном понимании в те времена на Руси не имелось. Заменяли их городища — обширные участки местности, способные вместить целый племенной союз со всем имуществом и скотом, окружённые естественными преградами в виде рек и болот и дополнительно укреплённые засеками и рвами. Из архитектуры в городищах имелись лишь шалаши и наспех вырытые землянки. Гореть там было особо нечему, да и в наличие в осаждённом Искоростене массы съедобных птиц, легко позволяющих себя поймать, поверить необычайно сложно. А главное — голубь с привязанным к лапке фитилём в гнездо не полетит, он не настолько идиот, а будет беспорядочно метаться в панике.
Тем не менее, IRL нашлись люди, которым концепция «летающих шахидов» показалась перспективной. Труд основательно доработать идею взяли на себя американцы в 1944-45 годах. Понимая, что в случае десанта на Японские острова встреча их доблестных морпехов с ОЯШ неизбежна, а последствия её непредсказуемы, пиндосы решили просто забомбить славных воинов Хризантемы с безопасной высоты десяти тысяч метров. Размышляя же над способами интенсификации процесса, америкосы додумались прибегнуть к помощи летучих мышей.
Суть в том, что летучих мышей теплокровными животными можно считать лишь условно. Постоянную температуру тела они поддерживают лишь в движении. А зимой вообще впадают в анабиоз, охлаждаясь почти до нуля. Спящую мышу легко хранить и перевозить. И она достаточно сильна, чтобы нести прицепленную к грудине хирургической скрепкой весящую несколько граммов зажигательную бомбочку с часовым механизмом. Предполагалось, что контейнер с охлаждёнными мышами прогреется за время полёта бомбардировщика, будет сброшен, распадётся в воздухе и выпустит толпу крошечных камикадзе. Днём летучие мыши постараются укрыться на чердаках зданий. И зажигалки окажутся доставленными по адресу с невероятной эффективностью. Предполагалось, что мера повысит площадь тотального выноса одним самолётом в 20 раз.
Испытания вундервафли прошли не совсем штатно, но в высшей степени успешно. В том смысле, что ещё на этапе снаряжения боеприпаса четыре летучие мыши досрочно оттаяли и сбежали, вследствие чего на авиабазе сгорели КЕМ три огромных ангара со всем содержимым. Но пока американцы прорабатывали методы заготовки и снаряжения бэтмэнов-поджигателей, опасным ОЯШ и так пришла полная Хиросима, и выпускать мышей уже не понадобилось.
Кошачий вариант. Существует средневековая история (14 век) о том что в качестве зажигательных снарядов пытались использовать котэ. Суть: при затянувшейся осаде к командующему прибился некий житрожопый изобретатель, предложивший наловить котов, обвязать их просмоленной паклей, набить в пращу требюше (требушета) поджечь и швырнуть в осаждённый город. Типа они будут метаться в панике и подожгут дома. Сколько котов расшибётся в лепёшку о стены, он не уточнял. Закончилось всё банально - содрав с доверчивого вояки деньги на усовершенствование пращи, изобретатель смылся неизвестно куда. Котов, наловленных в округе, отпустили.
Почтовые голуби
Если увезти голубя в клетке к чёрту на кулички, а затем выпустить, птица будет стремиться вернуться в свою голубятню, где, как она думает, её с нетерпением ждут ЖРАТ и безопасность. Найти дорогу домой голубю помогает не только чувствительность к магнитному полю, но и исключительно точные «внутренние часы», позволяющие ему безошибочно определять широту и долготу по положению Солнца. Таким образом, голубь оборудован встроенными компасом и секстантом. Но вот карты у него нет. И если у Джорджа Мартина учёные вороны разносят письма куда угодно, то IRL голубю известен только один адрес.
До изобретения радиосвязи наиболее быстрым способом передачи сообщений на большие расстояния была голубиная почта. Первые послания с пометкой «авиа» отправлены были, вероятно, ещё в Месопотамии во втором—третьем тысячелетиях до нашей эры. В Древней Греции голубиная почта уже использовались достаточно широко. Римляне же начали применять голубей и для военной связи. Но только на расстоянии прямой видимости.
Проблема заключалась в том, что дальше голуби не летели. Вольные сизари способны преодолеть расстояние от одной крыши до другой. Расстояние же, покрывавшееся домашними, разводимыми на мясо, голубями полностью зависело от силы броска. Хотя голубя, конечно, можно зашвырнуть дальше, чем курицу. Летучих же голубей сумели вывести только арабы в двенадцатом—тринадцатом веках. И поначалу почтовые птицы стоили дороже лошадей.
ТТХ именно почтового, а не какого попало, голубя таковы: максимальная скорость 80—100 км/ч,[1] крейсерская 40—60 км/ч, радиус действия с полной бомбовой нагрузкой около 400 км, максимальная дальность полёта 1000—1200 км. Отдельным птицам случалось преодолевать и расстояние в 5500 километров, но скорость доставки депеши, как и вероятность её получения адресатом, удовлетворительны только в пределах расстояния, покрываемого птицей до заката.
Проблема в том, что ночью голуби беспомощны и вынуждены отсиживаться в укрытиях. Точно так же, под прикрытием ветвей, птица будет пережидать непогоду и отсиживаться, заметив сокола. Если вообще успеет включить съебатор. Скорость и вооружение почтового голубя недостаточны даже для того, чтобы спастись от чаек. Кроме того, каждые несколько часов голубю требуется дозаправка, которая столько же и занимает: вдали от человеческого жилья ЖРАТ на дороге не валяется. К тому же, голуби стараются огибать крупные водоёмы. Ведь над волнами им негде укрыться, и они не способны садиться на воду (точнее, взлететь обратно)[2].
После первой же ночёвки скорость продвижения голубя к голубятне снижается до нескольких десятков километров в день (здесь и так неплохо кормят, да). И выпускать для доставки депеш на значительные дистанции лучше несколько птиц разом. Тем не менее, и 300—400 км — огромная дистанция по европейским меркам. Значение голубиной почты было очень велико в девятнадцатом—двадцатом веках. Так, в 1870-71 годах доставка писем из осаждённого прусскими войсками Парижа осуществлялась почти исключительно голубями, и немцы даже создали специальный отряд соколов-перехватчиков для уничтожения французских голубей.
В 1914 году Франция мобилизовала сто тысяч птиц. И даже в 1940, когда радиосвязь уже была развита хорошо, Англия «призвала» на военную службу двести тысяч голубей. С их помощью отправлялись сообщения даже с борта разведывательных самолётов. Клетка с голубем весила меньше радиостанции и не пеленговалась в процессе работы. Так что этот вид связи особо ценился шпионами.
Именно почтовые голуби помогли Натану Ротшильду «развести» английскую биржу на 200 млн фунтов стерлингов. Во время битвы при Ватерлоо решался вопрос, будет дальше рулить в Европе Наглия али Хранция. Хитрый еврейский мальчик отправил своих агентов в оба лагеря. И когда стало ясно, что император-торт соснул-таки английского хуйца, срочно были отправлены голуби с последними сведениями. Наутро Ротшильд пришёл на английскую биржу, всем своим видом показывая, что полимеры просраны. На бирже сразу началась паника, и все стали быстро сливать по дешёвке акции англиийских компаний (которые, естественно, стали покупать помощники Натана) и покупать акции французких. Когда же через сутки пришёл официальный итог сражения, PROFIT еврейского мальчика составил 200 млн английских рублей. А многие из разорившихся досрочно стали героями.
Также в двадцатом веке на голубей пытались с разведывательными целями вешать автоматические фотокамеры. Но пришли к выводу, что «вестник мира» с огромным агрегатом на всю голубиную грудь выглядит слишком уж подозрительно.
Для доставки сообщений пытались использовать и других птиц — стремительных стрижей и морских странников фрегатов, способных перелетать океаны. Но у голубей по сравнению с соперниками было преимущество, заключавшееся в простоте разведения. Реальную же конкуренцию сизокрылым составили вовсе не птицы, а собаки, в военное время также служившие для доставки депеш.
Грызуны
Сапёры
Крысы и хомячки водятся не только в Интернетах. Но обычные грызуны не горят желанием работать на благо человечества, а предпочитают, несознательные твари, свободно жрать, плодиться и дохнуть. Но герой этого раздела cricetomys gambianus — африканская хомяковая крыса[3] — не такая эгоистка и гедонистка. Ведь крыса-сапёр — это так дёшево и практично: не нужно платить зарплату (крыса пашет за трошки ЖРАТ), никаких пенсий, компенсаций, даже форму выдавать не нужно! Предприимчивые бельгийцы и голландцы, в частности, Барт Уитдженс с редкой для учёного специализацией на разминировании минных полей, решили помочь Мозамбикам и Танзаниям, где что ни десятилетие, то очередная гражданская война с грядками минных полей. Человеки-сапёры, даже нигры, денег стоят немалых, а такие крысы значительно дешевле. Да и нрав у них добрее, чем у наших городских серых, бо падки на бананы и фрукты. Есть, правда, ещё более дешёвый ближневосточный вариант животных-сапёров: по разминируемому участку гоняют стадо овец, и кто-то из них обязательно слышит горькое эхо минувшей войны.
Читануть и посмотреть фото храбрых зверюшек. Зеркало.
Первая бактериологическая бомбуэ
То, что наши серые друзья разносят всякую дрянь типа чумы, наши мудрые предки просекли довольно давно. И им было пофигу, что делают это не сами крысы, а блохи. Они отлавливали зараженных зверушек, сажали в коробку и зашвыривали в осаждённый город, а потом ловили лулзы, наблюдая за приключившейся эпидемией. Была, конечно, неиллюзорная вероятность, что эпидемия начнется и в собственном лагере, поэтому данный метод практиковался не часто. С той же целью иногда зашвыривали и останки больных пленников, либо просто делался «жесть доброй воли» — отпускали ещё живых, но уже заболевших. А иногда в реку, поившую защитников города, кидали выше по течению трупы. Необязательно даже заражённые: в жарком климате через день-другой пить такую воду уже становится нельзя… Или — проще: катапультами забрасывались за осаждённые стены какой-нибудь обфортифицированной обители сильно септические туши какой-нибудь скотины, и население посёлка крепостного типа бодренько устремлялось за стены — прямо на клинки басурманов.
Слоники
| « |
Знаки доблести джунглей, трофеи битв высоты — Хвосты растоптанных тигров, подбитых «Зеро» винты. Слонов не сменили машины, которыми движет пар, Слоны легко пережили бензиновый чад и угар, Из века в век исполняя работу любой войны, Лбами её толкали перед собой слоны. | » |
| — «Эрликон-Элефантс», Всеволод Мартыненко. | ||
Только Аллах знает, кто первый додумался использовать слонов на войне. Скорее всего, здесь постарались индусы, у которых эта животинка мудрая, добрая, терпеливая в обыденной жизни, но смертельно опасная для всего окружающего в бешенстве была вьючным транспортом и строительным краном с седой древности. Слонов индусы выпускали в первую очередь против кавалерии и колесниц, а не пехтуры. Профессия «водителя» боевого слона была виповой, а главным показателем крутизны и топливом для ЧСВ любого индусского князька было количество и качество хоботных питомцев. Даже в восемнадцатом веке, когда Индию уже потихоньку кушали европейцы, против них таки выставляли этих милых зверюшек, хотя пушки и залповый огонь быстро умножали боевых слоников на ноль, превращая в мёртвые тушки. Обилие слонов даже привело к тому, что крепостные ворота в стране оборудовали длинными шипами — чтобы никому не пришла в голову гениальная мысль выворотить ворота слоном.
Доставляет то, что если в Индии погонщик сидел на шее у слона, то в Таиланде его боевым постом была слоновья жопа, так что сам он ни хрена не видел, ориентируясь на сигнальные флаги, которыми размахивал специально обученный воин, сидящий в центре; на шее же у слона восседал пафосный воин с глефой.
В эллинистических армиях наследников Александра слонов ставили на фланги, а в центре стояла ФАЛАНГА!!!, ибо мудрые греки справедливо опасались, что слоны при бегстве потопчут свою пехоту. А вот в индийских армиях пехота была говно, как по качеству, так и в смысле отношения к ней полководцев, считающих их расходной массовкой, и потому в центре горделиво возвышались над чернью хоботастые гиганты! А к тому, что кто-то из своей пехоты может попасть под ноги слонам, относились, как французские аристократы при Креси, невозбранно растоптавшие при атаке собственных юнитов.
А тому самому Пирру, уже после меметичной победы, слоники оказали медвежью услугу. Задумал он осадить Аргос нахрапом, ночью крыса-кун отворил ворота, и войско с великанами во главе для устрашения стало было крадучись втягиваться. Но не тут-то было — в неожиданно низких воротах произошло что-то вроде этого, и задержка стала роковой. Жители успели проснуться, вооружиться и умело использовать «ландшафт» узких кривых улочек, атакуя исподтишка и в результате выведя слонов из душевного равновесия, так что те стали крушить всех без разбору. Когда же пришла пора отступать, единственные ворота почти загородила туша мёртвого колосса, и прикрывающий отход командир был прицельно уебашен в стык доспехов куском черепицы сверху и добит на земле. Такие дела…
Юлию Цезарю удалось красиво дать бой британской коннице с помощью слона. Слон-то был всего лишь один, но хватило и этого. Лошади бриттов не видели таких больших зверей и просто обратились в бегство при виде этого травоядного.
В Cредние века среди всё тех же индусов выделялись такие себе раджпуты, жившие в области Марвар. Они славились тем, что вывели особую породу лошадей, предназначенных для сражений в пустыне и против слонов. Одна из военных хитростей раджпутов заключалась в надевании на своих коней фальшивых хоботов. Сражающиеся против них боевые слоны принимали таких коней за слонят и отказывались их атаковать. В этот момент специально обученная лошадь становилась передними ногами на лоб слона, а всадник благородно поражал копьём его погонщика.
Ассирийцы свели знакомство с боевыми слонами раньше других народов, поэтому выработали свою тактику борьбы с ними. Они вывели охрененно здоровенных боевых собак, которых обряжали в доспехи и выпускали на поле брани. Одна такая собачина справлялась со всадником на лошади, а втроём такие Джульбарсы останавливали боевого слона. Греки тоже быстро перестали комплексовать перед слонами: они научились подрубать им сухожилия на ногах и хоботы, быстро выводя зверя из строя.
ЕРЖ тоже успели отметиться на ниве слоноборчества. В сборнике сказок и историй их народа есть рассказ о Елеазаре, завалившем боевого слона, что твой Леголас харадского мумака. В разгар очередной еврейско-нееврейской войнушки он увидел в рядах противника слона, наряженного в особо крутую броню, и допетрил, что это слон самого царя. Приблизившись вплотную к слону, Елеазар лёг на землю, а когда слон через него перешагнул, то получил смертельное расстройство желудка от копья Елеазара. Хитрый ЕРЖ стал героем во всех смыслах этого слова: он сумел завалить слона, но при этом галантно подхватил его, аки тургеневскую барышню в обмороке, отчего скоропостижно и помер. Такие дела. А теперь — пересматриваем пятый эпизод вот этого и подсчитываем отличия.
Да и вообще, боевые качества слонов оставляют желать лучшего. Суть в том, что слон — тяжёлое животное, и ему необходимо стоять на четырех ногах — рана одной заставляет его целиком лечь на пузо. Лежачего же быстро добивают кто чем. Неслучайно как в Индии, так и в Тайланде ноги слона охраняли особые воины — недостаточно знатные, чтобы воевать на коне, но достаточно хорошие, чтобы охранять VIPа. Вообще же, самая эффективная роль для слона — мобильный командный пункт: со спины слона начальник может командовать сражением, оттуда лучше вид и нет риска, что тебя уебёт мимопробегавший смерд. В случае ситуации «ШЕФ, ВСЁ ПРОПАЛО» слон, топча своих и чужих, всё-таки вынесет вип-седока из боя. Ещё с него можно неплохо постреливать из чего-нибудь, благо опять же некоторая защита и хороший обзор сверху. Минус в том, что количество народу на слоновой спине ограничено: максимум пять человек, из которых один «за рулём». Наиболее эпичные победы Карфагена над Римом (Требия, Тразименское озеро, Канны) были одержаны либо вообще без слонов, либо при минимальном их количестве, что намекает.
В Индии слонов использовали в артиллерии. В слоновой батарее на шесть орудий приходится двенадцать слонов. Для ухода и присмотра за ними содержатся надсмотрщик и двенадцать махаутов, а также двенадцать косцов, обеспечивающих животных кормом. Военным слонам полагается переносить за день груз в 500 килограммов на расстояние до 70 километров. Наибольший груз, который они в состоянии пронести, и то лишь по дороге, на расстояние в несколько сот метров, составляет тысячу килограммов. На холмистой местности они могут нести не более 300 — 350 килограммов.
И уж совсем плохо стало слонам на поле боя, когда появилось огнестрельное оружие, особенно нарезное. Во время Второй Мировой войны обстрелы с самолётов превращали слонов, уже разжалованных к тому времени в простую тягловую силу, в кучи мяса, шпигованного свинцом. В 1942 году в составе британской армии в Бирме было несколько слоновьих рот, использовавшихся для военно-строительных работ. Узкоглазые япошки по достоинству оценили зверюшек и очень любили их захватывать вместе с погонщиками в целях последующего порабощения. Заодно им по самое некуда отпиливали бивни, имея с этого профит. Англичане, нанося контрудары, массово губили слоников: во время одного из авиаударов в мясо превратили сразу 40 голов. Но для уцелевших слонов те же бриташки специально строили лазареты, чтобы убедиться, что раны заживают на них, как на собаке. Но с тех пор слон на войне уже не используется.
Кстати, вопреки распространённому обывательскому мифу, мышей слоники не боятся, в отличие от африканских медоносных пчёл, ибо разозлённое жужжание даже одной передаёт эмоции всему рою, справиться с которым ниасилит даже такой гигант, и панический ужас перед возможной участью заложен на генетическом уровне. А ещё есть мнение, что они опасаются следующих участников хит-парада.
Медведы
Войтек — расовый представитель сирийского подвида бурого медведа, найденный в Иране и взятый на довольствие солдатами польской Армии Андерса. Согласно легенде, в битве при Монте-Кассино в Италии помогал польским артиллеристам разгружать ящики с боеприпасами и даже подносил снаряды во время боя, чем прославился среди польских и английских военных.
Новорождённый Топтыгин был найден в 1942 году иранским мальчиком. На горной дороге мальчик повстречал грузовик с польскими солдатами, прибывшими в Иран из СССР. Они предложили мальчику выкупить у него медвежонка в обмен на несколько банок консервов, шоколад, карманный нож и немного денег. Пацан раздумывал недолго и совершил выгодную сделку.
Медвежонок был очень мал и даже не мог самостоятельно пережёвывать и нормально глотать пищу, так что солдаты кормили его смешанным с водой сгущёным молоком из импровизированной соски на базе бутылки из-под водки. Зверёныша нарекли Войтек[4]. На своей груди ночью его пригревал один из солдат — Пётр, с которым они теснее всего и подружились. Спустя время мишка стал неофициальным талисманом роты артснабжения и даже был официально зачислен в её состав. Корпус перебрасывали в Палестину, Северную Африку, Италию, и Войтек делил с солдатами все невзгоды этого извилистого пути.
Впрочем, не только их — медвед вкушал также и простые радости человеков: солдаты угощали лакомку фруктами, мармеладом, мёдом и сиропом, а за особо прилежное поведение давали обожаемое Войтеком пиво, которое он, говорят, научился пить практически как человек. По некоторым сведениям, мишку даже научили курить (хотя, скорее всего, он лишь разжёвывал зажжённые сигареты). Видать, среди солдат затесались братья Запашные, ибо косолапый даже научился отдавать честь старшим по званию и бороться с людьми, не причиняя им никакого вреда и точно зная, когда нужно осадить, а когда бросить с прогиба — как истинный альфа, в итоге во всех схватках доминировал, хотя в основном был исключительно миролюбив и послушен. Солдаты воспринимали Войтека в первую очередь не как «домашнее животное», а как боевого товарища.
«Боевым крещением» для Войтека стало сражение при Монте-Кассино в Италии, где он проявил — для медведя — чудеса эквилибристики, несмотря на шквальный огонь и грохот тяжёлой артиллерии вокруг, заставив сотни очевидцев в изумлении вылупить зенки. В знак благодарности 22-я рота выбрала своей новой эмблемой силуэт медведя, несущего в лапах снаряд (на основе эскиза одного из солдат); бравым мишкой до сих пор украшены все транспортные средства роты.
После демобилизации Войтек провёл остаток жизни в Эдинбургском зоопарке в Шотландии, став местной звездой. Иногда ветераны Армии Андерса навещали боевого товарища, порою спокойно перелезая через ограждение и угощая Войтека сигаретами; в эти минуты обычно грустный и страдавший от заболевания костей мишка взбадривался при виде халявных сижек старых друзей. Умер Войтек в 1963 году, в возрасте 22 лет. Goodnight, sweet bear…
Свинки
Свиньи обладают странной способностью — пугать слонов своим криком. Нежные барабанные перепонки хоботных не выносят визга этих грязных скотин. Некий Антигон II Гонат как-то осаждал город Мегары и для пущей помпы привёл под стены слонов. Но мегарийцы сами оказались не лыком шиты — взяв несколько розовых няшных хрюшек, обмазали их смолой, облепили всяческой соломой и тряпками, подожгли и выпустили на колоссов. Истошный, невыносимо отвратительный визг хавроний вкупе с огнём и чадящим дымом посеяли смятение в рядах великанов, те дрогнули и в ужасе ударились в постыдное бегство, не разбирая дороги, круша и топча собственную армию.
Позже эта же метода невозбранно применялась как другими греками, так и их идеологическими преемниками римлянами — к примеру, Сципионом в битве супротив Антиоха. А в Риме одно время даже чеканилась монета со слоном на одной стороне и свиньёй на другой.
Свинки активно использовались и товарищем Суворовым против правоверных, считающих их грязными животными (как и собак): ежели свинка такого укусит, в рай уже, увы, не попасть. Враг бросал оружие на поле боя и убегал далеко-далеко.
А в 1930-х трюк со сдобренными низкотемпературной плазмой хрюшками, попытался провернуть против китайской пехоты христанутый на всю голову китайский маршал Фэн Юй Сян. Китайцы, однако, внезапно оказались поустойчивей слонов и прочих зверушек.
Дельфинчики
Первым использовать дельфинов на войне мечтал сам Наполеон. Во всяком случае, он желал форсировать Ла-Манш и задать взбучку англичанам, посадив своих солдат на дельфинов. Но мечты так и остались мечтами: в его времена лучше знали, как доставлять дельфинятинку в мясные ряды Чрева Парижа, а не как оную заживо дрессировать, а тем более ухаживать за этими капризными зверями.
Гордись, русский: именно в твоей стране ещё в славные времена хруста французской булки и государя-императора некто дрессировщик Дуров предложил использовать морских животных для поиска подводных мин. Правда, речь тогда шла о тюленях — дельфинов ещё не умели хорошо дрессировать. В Севастополе спешно создали секретный отряд тюленей. А так как на дворе была Первая Мировая, то немцы, естественно, перепугались, что на службе у русских будет такое передовое боевое подразделение, и темной ночью хитрым образом отравили экспериментальных тюленей. Тут же грянул 1917 год и всем вдруг стало не до боевых животных.
Прошло почти полвека, и за идею ухватились американцы, увлеченные лечением эпидемии коммунизма во Вьетнаме. Дельфины оказались очень смышлеными в руках умелых дрессировщиков. Планировалось, что специально обученные звери будут не только искать подводные мины, вражеских аквалангистов, но и быть камикадзе, принося подводным лодкам врагов демократии настоящую подводную легковзрываемую демократию. Чуть погодя, в 1973-м советский флот тоже принялся за подобные эксперименты.
После развала СССРии Севастопольский дельфинарий с шибко боевыми питомцами был замечен в странной истории — ходили слухи, что он продавал специально обученных боевых зверей не абы кому, а Ирану, который как известно плохой. Украинские чиновники тут же умыли руки, заверив, что дельфинов продали в исключительно мирных целях. Вполне возможно, что эти милые воины смерти теперь истребляют американский аквалангистов-шпионов в акватории славной исламской республики, во славу Аллаха конечно. Впрочем, «за кордон» ушла лишь небольшая часть животных — большинство банально передохли с голодухи в те суровые времена, когда свидомое правительство не выплачивало зарплаты даже сотрудникам дельфинария, не говоря уже о возможности кормежки плавучих питомцев. Однако с 2012 года Украина возобновила дрессировки боевых дельфинов всё в том же Севастополе (за который таки ответили в марте 2014-го). Что настораживает. Ведь в мире теперь есть только два центра по подготовке — в Калифорнии и… в Хохляндии, то есть уже снова России. О дрессировке военных дельфинов
Кавалерия
Лошади
Лошади — эталонные боевые животные IRL, ибо по значимости все прочие с ними несопоставимы. Так уж получилось, что животные эти уникальны, и если бы они в своё время вымерли в Евразии так же, как в Северной Америке, заменить их оказалось бы некем.
Самая уникальная часть лошади — это моск. Он у неё маленький и глючный. Но не так, как у 95% биологических видов, а в нужную сторону. Что делает лошадь, если почует хищника? Правильно, пытается удрать, как и всякое травоядное. Но если хищник не один, а табун уже окружён, убегающие лошади строятся в клин (самые сильные образуют остриё). Толпой лошади будут прорываться через оцепление, прокладывая себе дорогу зубами и копытами. Это очень похоже на кавалерийскую атаку. Верхом на ком-либо другом устроить подобную вакханалию нельзя. Быки, скажем, при появлении врага встанут в каре, а не бросятся на прорыв. Для лошади же рывок не пойми куда по трупам всех, кто подвернётся под копыта, — дело святое. Она сиганёт за вожаком в пропасть или будет бежать, пока не умрёт, но место в строю не покинет.
Физически лошади тоже необычны. Так, они — единственные стайеры, способные одновременно вынести сурового воина[5] и не поддаться соблазну сожрать жалкого человечишку. Ви таки будете смеяться, но даже зебра, ближайший её родственник, подобной выносливостью похвастаться не может. В лесу жертва стремится оторваться от хищника и спрятаться. В саванне погоня продолжается несколько сотен метров: если лев сперва фейлит с одной антилопой — и хуй с ней, в пределах видимости таких сотня. Только в степи погоня может продолжаться днями и отступать спрятаться некуда.
Кроме того, лошадь видит днём почти так же далеко, как человек, ночью — как кошка, а поле зрения у неё чуть ли не сферическое. Исключая узкий сектор сзади. Не подходи к лошади сзади, анон. Она сначала туда бьёт, и только потом разбирается: какому там ещё мудаку не повезло?
Эти лошади всё ещё очень походили на диких лошадей, будучи более похожими на осла, в том числе и по габаритам. Осёл умнее, и стадный инстинкт над ним не довлеет. Поэтому под стрелы и на копья он не пойдёт. Упрямый же, зараза.
Шумерские колесницы, впрочем, тоже на копья не шли, а только перевозили знатных воинов вместе с их неподъёмным ЧСВ, медным панцирем и целым ящиком дротиков. У египтян на колеснице ехал VIP-лучник с мощнейшим двухметровым луком, чья мощь позволяла, подъехав достаточно близко, пробить выстрелом в упор медные доспехи, а небронированных голодранцев можно было легко отстреливать и с большой дистанции. Плюс был в том, что пеший лучник, подбежавший на такое расстояние практически мог считать себя трупом, а лучник на колеснице выстрелив, мог легко съебаться. Но чуть позже — в Ассирийскую эпоху, колесницы стали на пехоту наезжать и злобно её давить копытами и колёсами. В девятнадцатом веке крутые, словно яйца, покорители африканских ебеней экспериментально установили: лев пробивается револьверной пулей только в борт, между рёбрами. В черепах же четвероногие млеки брешей фактически не имеют, и сами кости охуенно прочные — не всякая пуля берёт. Ассирийцы об этом позаботились, доработав шумерский проект. Так что тыкать им в грудь копьями было совершенно без мазы. Лошадь же прекрасно знает, где у неё уязвимые места. Поэтому вместо того, чтобы подставлять бок, лучше пробежится по копьеносцу.
Бегущая прямо на тебя лошадь — это пиздец. Даже если как-то умудриться убить её, инерцию никто не отменял. По этой причине пехота до усрачки боялась колесниц. В тех редких местах, где колесница вообще могла проехать — то есть почти нигде, за отсутствием рессор и сидений. Экипаж, теряя дерьмо на каждой кочке, правил стоя, балансируя на полусогнутых. Как следствие, на таран колесницы ходили редко. Больше, как и прежде, перевозили знатных воинов к передовой.
Ассирийцы же придумали на лошадях сидеть, что было проще и безопаснее. Но быстро ездить всё равно не получалось, ибо всадник именно сидел, плотно стиснув коленями бока коня. Удержаться таким образом, когда лошадь идёт галопом, — высший пилотаж, мало кому доступный. Многие века колесницы сосуществовали с кавалерией. Теми же ассирийцами был придуман «убердевайс» для модернизации сабжа — косы по бокам колесниц. Позволяли на полном ходу выпиливать пехоту, аки траву в поле.
И вот только тут, буквально уже на готовое, приходят всякие скифы и прочие киммерийцы. Скотоводы заимствовали идею верховой езды у земледельцев. И хорошо так, с душой, после этого им же и вломили. Хотя наездники и из скифов были — не бей лежачего. Степь породила конного лучника с обычным луком — довольно хилого и никчёмного юнита. Если только он не монгол, а его начальник не Чингисхан. В противном случае пеший лучник будет сильнее. Ибо в руки может взять не короткий, а двухметровый лук, который у всадника будет цепляться за шею лошади и сильно мешать; плюс тряска при езде. Зато конного труднее поймать, взять и уебать. Данного достоинства, при всех имеющихся недостатках, спустя века парфянам оказалось достаточно, чтобы отпиздить прославленные римские легионы, да ещё под предводительством самого Марка Красса.
Скифы не наезжали на пехоту, ибо для этого нужна была лошадь, а не природное чудо-юдо «ближе к ослу», каковое они испокон веков разводили в степи. Крупная лошадь не перезимует на подножном корму, да и забраться на неё без стремени трудно. Греческие всадники тоже не таранили пеших, разве что догоняя всяких гопников с пращами и луками. И не всегда успешно: в отличие от скифов, греки быстрее сами бегали, чем умели ездить. А вот македонцы ездили уже прилично и стали пехоту давить, попутно завоевав Азию. Но делали это без огонька — только нестойкую рассеянную пехоту, не фалангистов. Ибо пеший мог реально взять низко сидящего всадника за шкирку, стащить с седла (представлявшего собой тупо подушку) и покарать.
Ситуация изменилась с изобретением стремени, позволяющего наезднику стоять в седле, при необходимости вертя жопой или, приподнявшись, наносить удары без риска ёбнуться с лошади головой. Выдумали этот убердевайс китайцы, до того на лошадях не ездившие, но сразу возжелавшие удобств. Как следствие, началось переселение народов, ибо бескомпромиссно отмудоханные китайской конницей гунны ломанулись на запад, и пошла игра в пятнашки. Китайцы же, удовольствовавшись произведённым эффектом, больше толком верхом и не ездили, препоручив сию почётную ношу наёмникам-степнякам.В Европу стремя пришло в шестом веке одновременно от византийцев и аваров, и в последующее тысячелетие конный стоил примерно десяти пеших. Всадник налетал на фалангу или хирд и раскидывал хускарлов, как кегли. А тому, кого не стопчет конь, — а конь аккуратно стаптывал всех, ибо нехуй живым ползать у него под уязвимым брюхом, — въёбывал по башке топором, мечом или чем-то подобным. Для удобства стаптывания, довления и раскидывания всех и нах рыцари держали даже уже не крупных, а гигантских лошадей — дестриэ. Любопытно, что эти венцы лошадестроения для верховой езды уже не использовались — в походе рыцарь передвигался на транспортном коне. В сражении же их роль была столь велика, что арабы, например, отражая атаки крестоносцев, подсчитывали убитых рыцарских гуигнгнмов, а не йеху на них.
Наконец пехоту господство конницы подзаебало. Отбиться иногда удавалось, но только на заранее подготовленной и удобной позиции. Обороной же войны не выигрываются. И в качестве противоядия стали использоваться пики, — длинные такие дрыны, метра по четыре, а то и все пять. При появлении конницы пики упирались в землю тупыми концами — и так в ≥4 ряда. Человек не мог нанести удар, достаточный для пробития естественной брони дестриэ спереди (это не считая стальных конских доспехов). Но лошадь сама себя убивала, налетая на упёртые пики. Только кольев требовалось много. Ведь, как упоминалось выше, проблема заключалась в том, чтобы лошадь остановить. Ведь даже проткнутая насквозь лошадь может по инерции налететь на пехотинца и не оставить от него и мокрого места. Нужна была железная дисциплина и выучка, чтобы пехотинцы не разбежались при виде несущейся на них галопом многотонной лавины и смогли удержать строй. Более менее успешно это получилось у шотландцев в начале XIV века, чуть позже и более успешно у швейцарцев и ландскнехтов.
Баталии пикинёров кое-как с тотальным господством конницы справились. Позже появились мушкеты (тоже чисто противоконное оружие: чтобы убить человека, 22-мм пушка — роскошь). А ещё позже — пулемёты.
Также к лошади иногда прилагались:
В кавалерийском бою всадники рубят друг друга, а кони под ними воюют между собой. Изредка отвлекаясь, чтобы запинать выпавших из седла. Но у людей всё равно получается лучше. Поэтому после боя остаётся много лишних лошадей. В случае же атаки конницы на пехоту картина обратная: коней погибает в три-четыре раза больше, чем всадников.
Основываясь на данной арифметике, там, где кавалерия часто вступала в ближний бой с пехотой, на лошадей начали надевать доспехи. Впервые это произошло в Греции, где воины, наглухо забронированные вместе с конями, именовались катафрактами. Но оные зарекомендовали себя на полях сражений так плохо, что само их название тебе известно лишь благодаря появившимся на два века позже парфянским катафрактам, ударно выпилившим Красса с его легионами заодно.
Сделав выводы, сыны великого Рима завели свою бронеконницу со звучным названием клибанарии. Правда, даже сами они смотрели на всю свою кавалерию, как на говно. И были абсолютно правы.
Позже конские доспехи пропали, и надолго. Степной коннице они были ни к чему и даже мешали, а рыцари поначалу почти не встречались с боеспособной пехотой. Кроме того, в раннем и не очень средневековье одичавшие европейцы банально были нищебродами и тратить железо на защиту лошадей не могли. Тем не менее, в двенадцатом-тринадцатом веках броню на лошадей иногда навешивали монголы (против пеших китайцев) и всадники этой страны. Ибо на Руси годная пехота оставалась.
Защищать лошадь доспехами в Европе начали в четырнадцатом веке. И продолжали до конца шестнадцатого, когда распространение мушкетов и пушек вынудило конницу преодолевать простреливаемое пространство в максимальном темпе. Неожиданным следствием напяливания шлема на конскую голову стало появление элемента дрессуры, в других культурах неизвестного. Дестриэ учили лягаться по команде, так как сам он почти ничего не видел. Впрочем, у рыцарей в опирающихся на плечи хундсгугелях были те же проблемы.Древнейшие конные воины пользовались тем же оружием, что их пешие собратья. Скифы сыпали градом стрел, нумидийцы юзали дротики, а греческий катафракт пытался колоть копьём, держа его в поднятой руке (так, чтобы отдача ушла вверх), терял равновесие, внезапно падал и довил врага тяжестью доспехов. Чем выгодно отличался от азиатских коллег, способных только убегать вместе с лошадью, так как ближний бой им было вести вообще нечем.
В македонское время появились специальные кавалерийские копья. Отличающиеся от пехотных ломкостью. Нанося удар в движении, всадник не мог выдернуть оружие из тела, земли или (куда чаще) щита врага. Зато запросто мог быть выбит из седла древком собственного копья, вдруг начавшего двигаться относительно владельца со скоростью лошади.
Вторым изобретением македонцев стали конные сариссы, которыми можно было колоть уже не сверху вниз, а горизонтально. Чтобы неизвестный ещё в то время третий закон Ньютона не вынес всадника из седла, копьё привязывалось к седлу ремнями. Предпринимались ими и первые попытки применения рубящего оружия — странных греческих тесаков с обратным изгибом, именуемых махайрами. Ввиду недостаточной длины клинка попытки, как правило, завершались фэйлом.
Македонские вооружения применялись и в римскую эпоху. Хотя и только после того, как римские всадники перестали спрыгивать с лошади при виде врага. Римляне хорошо понимали суть конной атаки. Пустив лошадь в галоп и грозно крича от страха, закованный в броню клибанарий бросал поводья и хватался за привязанную сариссу двумя руками. Чтобы не упасть. Определёнными винами римлян стало также изобретение лёгкого копья с двумя наконечниками (обломав первый, можно было повернуть оружие другим концом) и заимствование у галлов длинного меча «спаты».
Удобный недлинный меч со скруглённым не заточенным концом (попытка колоть в конном бою канонично приводила к перелому запястья) стал излюбленным вооружением конницы в раннем средневековье. После изобретения стремени и апгрейда лошадиного состава до уровня «дестриэ» кавалерийский меч стал намного длиннее. Ибо спатой до пешего было уже не дотянуться.
Очень даже годным оружием стала тяжёлая секира. Ведь всаднику не нужно было наносить удары быстро и часто. Расходясь с врагом, он успевал врезать ему только один раз. Но удар был страшен: скорость оружия складывалась со скоростью коня.
Главным оружием европейского рыцаря, тем не менее, стало длинное копьё — ланс: тупой конец превратился в тяжёлый противовес, уравновешивавший другой конец, длинный и полый, так что лэнс торчал вперёд дальше обычного девайса и относительно легко при ударе обламывался (отсюда и выражение «ломать копья»). А поскольку весить он стал слишком до хуя, к груди рыцарского доспеха приспособили откидной (чтобы не мешать в рукопашной) крюк «lance rest»; о него же опирали «чашу» копья при таранном ударе. Учитывая жёсткую посадку всадника в европейском седле, можно считать, что удар наносила лошадь. Своими восемью центнерами с разгона.
На Дальнем Востоке всадник мог орудовать с коня чуть укороченной версией оружия, в Европе сугубо пехотного, а именно всякими глефами и алебардами. Благо восточное седло в отличие от европейского позволяло, отпустив поводья, рубить с двух рук. Причина была в том, что научиться ездить на коне почти как кочевник было намного легче, чем научиться также метко стрелять на ходу, и свежесевшие на коня китайцы предпочитали пользоваться привычным оружием. Ну а корейцы, японцы и вьетнамцы любили почитывать китайские военные трактаты, и если для Вьетнама это представляло в основном теоретический интерес, то у Кореи и Японии имелась конница в заметных количествах.
Спецкавалерийским оружием у азиатов были луки особой конструкции, ибо обычный оказывался либо маломощным, либо слишком большим и для всадника очень неудобным. В итоге размышлений о необходимом компромиссе родился композитный лук, при разумных размерах не уступающий по мощи простому двухметровому луку и способный поражать противника в тяжёлой броне. Особо отметились японцы и индийцы. И если самураи сделали композитной лишь нижнюю половину оружия, назойливо цеплявшуюся за шею лошади, то бравые кшатрии выебнулись с луком из пружинной стали, стоившим настолько баснословно и натягиваемым столь тяжело (не арбалет же!), что большинство всадников предпочитало таки «обычный» композитный лук.Иногда в комплект с лошадью и седлом мог включаться ещё и стрелок. Они встречались там, где воинов было мало, а лошадей много (за исключением стран рисовой культуры, где лошадь ценилась чуть не на вес золота, зато каждому воину полагался лук). В результате чего большинству лошадей приходилось возить колхозников, особенно в степи.
- Европейский подход:
До эпохи огнестрела — в основном позорище и посмешище. Дело в том, что в эпоху холодного оружия воины существовало общепризнанное неравенство между тру-воинами, вступавшими в ближний бой, и воннаби, пускавшими стрелы, дротики и камни из пращи с относительно безопасного расстояния. Лошадь же, напротив, чаще всего была атрибутом бла-ародного происхождения.
Порою современники с удивлением находили, что стрелки на поле боя занимаются какой-то бесполезной хуитой. Так, в битве при Карах в буквальном смысле over 9000 парфянских конных лучников несколько часов обстреливали римские легионы, в процессе чего каждый из них выпустил стрел в несколько раз больше, чем грузоподъёмность лошади позволяла принять на борт (боеприпасы подвозили на верблюдах). Но у римлян было только четыре тысячи раненых и несколько десятков убитых. Битву же Красс проиграл ещё до начала обстрела, когда парфянские катафракты лишили его всей конницы и стрелков, а оставшуюся пехоту загнали на холм.
Как эталонный можно рассматривать и двусмысленный Epic Win английских (правда, пеших) лучников при Кресси. Французскую конницу, небольшими группами пытавшуюся въехать на скользкий склон, храбрые бритты успешно перестреляли. Но по каждому всаднику, прежде чем он переставал подавать признаки жизни, пришлось выпустить по двести тяжёлых стрел. А лошадь, не шибко напрягаясь, пробегает двести метров всего за двадцать секунд.
Впрочем, встречались стрелки, спешивающиеся для выполнения своих обязанностей. Канонiчные примеры — конные арбалетчики, русские стрельцы и королевские мушкетёры. Последние, впрочем, в единственном своём реальном сражении спешиваться как раз отказались и набижали на пики со шпагами наголо. Конец немного предсказуем — все умерли.
Пики, не позволяющие коннице наезжать на пехоту, действительно смешали все карты. В шестнадцатом—семнадцатом веках европейский всадник, за неимением лучших идей, внезапно стал именно конным стрелком. Рейтары величественно дефилировали по полю боя, пытаясь подъехать к пикинёрам, и с дистанции в несколько метров расстрелять копьеносцев из длинных пистолетов. Получалось плохо, так как пешие стрелки вполне предсказуемо били дальше и точнее.
Ещё одна эффективная противоконная фича — появившиеся во времена гуситских войн вагенбурги, укрепления из составленных в круг и связанных цепями повозок, за которыми прятались стрелки. Конь, даже рыцарский дестриэ, нагруженную повозку не протаранит, попасть в прячущегося за укрытием стрелка с коня можно только случайно, зато тот в относительной безопасности может перезаряжать свой самопал, высовываясь только для выстрела. Русские развили эту идею до гуляй-города — специально построенных укреплений на колёсах, чем в своё время порвали шаблон татарской коннице, последовательно нагнув сначала Астраханское, а потом и Крымское ханство.
К середине семнадцатого века пушки рассеяли ощетинившиеся пиками баталии… Но осадочек, как говорится, остался. С конными стрелками пришлось вести длительную и планомерную борьбу. Кавалеристам запрещали использовать огнестрельное оружие без приказа как минимум командира полка. В случае же необходимости резко повысить боеспособность конницы ружья и пистолеты у неё просто отбирали. Расчёт был прост: без огнестрела гусар поскачет рубить врага саблей и случайно его лошадью. Ведь у настоящего гусара конь не только свисает между ног ниже колен, но и торчит впереди дальше сабли!
Только в середине девятнадцатого века винтовка реально стала более действенным оружием, чем лошадиные копыта. Лошадь, впрочем, окончательно с войны не ушла, став вместо главной ударной силы вспомогательным средством, применяемым для рейдов по тылам и прочего хит-энд-рана. Ведь если внезапно набежать из лесополосы на неприкрытую пехотой перезаряжающуюся артиллерию, она останется без обслуги и стрелять не сможет. А если в тылу вырезать обоз, солдатики на фронте останутся без нямки. В это время распространились такие виды кавалеристского оружия, как карабин (облегчённая и укороченная для нужд кавалерии винтовка) — для стрельбы на скаку, и шашка — для рубания убегающей пехоты. Шашка, в отличие от внешне на неё похожей сабли, по своему предназначению — исключительно кавалерийский вид клинка без гарды и с балансом, смещённым к острию, для пешего применения непригодный в принципе; зато умелый всадник одним ударом на скаку разрубал пехотинца от плеча до задницы.
- Восточный подход:
Аристократу стрелять с лошади было не только не западло, но и тру (вспомним также Алёшу Поповича). Потому что для годной пальбы с лошади (а хороший конный лучник мог прицельным выстрелом на ходу выбить также движущегося броне-VIPа, попав в узявимое место доспеха) нужно быть асом как в конной езде, так и в стрельбе из лука, чем за пределами степи могли похвастать только аристократы, имевшие дохуя свободного времени для прокачки подобных скиллов: канонiчный пример — VIP-самураи. А вот обычного колхозника за пределами степей и пустынь сажать на лошадь, дав в руки лук, было бесполезно: ведь он с утра до вечера пахал на поле или горбатился с тяпкой над рисом.
Кроме того, в странах рисовой культуры лошадь стоила реально дохуя, а стрельба из лука вместо вламывания на полном скаку в ряды пехоты помогала сберегать лошадиные жизни. Правда, в Китае применяли и таран пехоты на забронированном по уши коне, но в итоге решили, что всё равно получается слишком уж дорого.См. также основную статью.
Верблюды
| « |
Транспорт отбился от рук. С железной дорогой мы поссорились. Воздушные пути сообщения для нас закрыты. Пешком? Семьсот километров. Это не воодушевляет. Остается одно — принять ислам и передвигаться на верблюдах. | » |
| — И.Ильф, Е.Петров, «Золотой телёнок» | ||
Верблюды были одомашнены сравнительно недавно, в XIII вю до н.э., семитскими племенами арамеев, которые немедленно продемонстрировали всю мощь своего приобретения древним евреям, вытеснив их за Иордан. При этом верблюды имеют серьёзные баги при использовании: медленно бегают (обычно до 13 км/ч, гоночные чистокровной махрийской породы — до 23), быстро устают при беге, пугливы, совершенно не способны научиться кусать или топтать вражескую пехоту, но крайне эффективны при передвижении в пустыне. С давних дней пользовались арабами, берберами и прочими туарегами с целью скоростного передвижения по барханам. В римские времена попали и в Европу. Когда верблюд впервые доставил бойца-двух на поле боя, появилась верблюжья кавалерия дромадерия.
Впрочем, непосредственно в атаку на верблюдах ходили нечасто и только на Ближнем Востоке: w:бактриан заметно смирнее w:дромадера (хотя и тот не блещет боевитостью), а значит, для атаки совсем непригоден. В основном «атакующие» верблюды использовались, чтобы пугать лошадей и слонов противника. Естественно, такая наёбка срабатывала только единожды, и только в том случае, если кавалерия/элефантерия верблюдов раньше не видела. Однако на протяжении истории недостатка в полководцах, которые ничему не учатся на чужих ошибках, не было. Кроме того, выбор, к примеру, крестоносцев между удобным и быстрым морским вояжем из Европы в Палестину и долгими месяцами унылого топтания по суше через Византию также заметно сказывался на возможности увидеть верблюдов до первой битвы. А вот бронировать верблюдов словно рыцарских лошадей в реальности никто серьёзно и не пытался — бессмысленно, ввиду полной неспособности горбатых атаковать стройные ряды пехоты. Зато прибегали к селекции — скрещивая самку дромадера с самцом бактриана, можно получить более крупного, чем оба родителя, покладистого и выносливого верблюжонка.
Гораздо чаще верблюды употреблялись в качестве вспомогательного транспортно-грузового средства — небезызвестными мамлюками, например. В среднем на одного мамлюка приходился один боевой конь и пара верблюдов — на одном ехал он сам, чтобы не утомлять коня перед битвой, на втором вёз хавчик и воду. Так же использовался сабж и яицкими казаками в Российской империи. А там, где конь не выживал по техническим причинам, «верблюдчики» переквалифицировались в драгун — то есть к театру военных действий ехали верхом, а для непосредственной раздачи спешивались.
С распространением огнестрела на верблюдов стали иногда ставить крепостные мушкеты, чуть не дотягивавшие до маленькой пушки. Отдача была такая, что стрелять на ходу без риска покалечить верблюда не получалось. Потому перед стрельбой верблюда клали на землю, причём ствол торчал не возле его морды, а смотрел, как у тачанки, назад.
Отметились верблюды и в Красной Армии, да так, что им поставили ажно цельный памятник в Ахтубинске. Они таскали пушки. Вообще в той части верблюдов было много, но изображённая на памятнике пара отличилась особо — с пушкой ЗИС-3 и её командиром сержантом Нестеровым они прошли от Каспия до Берлина.
В арабских странах и Иране есть подразделения дромадерии в армии и жандармерии, да и часть ментов посажена на верблюдов. А иначе никак — в той же Саудовской Аравии или Йемене полно районов, куда по причине полного бездорожья можно добраться только двумя способами — вертолётом или верблюдом. Посмотрите на наших «ментавров» и мысленно вместо лошади пририсуйте верблюда. Зрелище грозное, угнетающее дух и усмиряющее плоть.
Лоси
Говорят, приручить лосей можно было намного раньше. Просто наша матушка-царица Катька № 2 просекла на уровне спинного мозга, что на лосях очень уж хорошо было бы всяким неблагонадёжным элементам из Сибири драпать, поэтому и запретила всякие работы над их приручением. Так, на всякий случай.
По утверждениям некоторых авторитетных источников, кровавый тиран Сталин создал специальные учебные лагеря, в которых были выведены одомашненные ручные ездовые лоси. На ветвистые рога устанавливался пулемёт, и боец на боевом треножнике лосе отправлялся в боевой выезд, нагоняя на ворога страх и ужос. Применялись во время финской войны, а во время ВОВ по недоразумению были просраны вместе с прочими полимерами.
Основывается эта душещипательная история на статье, опубликованной в апрельском номере журнальчика «Популярная механика». Тащемта, боевые лоси — это годный (спойлер: первоапрельский розыгрыш от годного журнала. Может быть применено для троллинга и извлечения лулзов из не умеющих гуглить и верующих в любую чухню, написанную в интернете.)
На самом деле есть фермы, где извлекают лосиное молоко, якобы полезное для желудочных и даже лучевых заболеваний. Названия порой истинно вселяют доверие — видать, оно и на лесной местности лучше ориентироваться помогает. Также там, где ХМАО да ЯНАО, фигурирует легенда про неких вогулов(современные манси), которые скакали на лосях и красили их рога в алый цвет.
Жуки-киборги
В двухтысячных некое агенство DARPA вместе с американскими учёными (британские были в то время заняты вычислениями пропорций идеального снеговика) реализовали давнюю мечту всех шпионов, разведчиков и киношников. Они сделали работоспособного жука-киборга вида Megasoma elephas. Со стороны всё выглядит достаточно грубо и кустарно, но работает же! Ещё на стадии куколки в насекомое вживляют электроды, а позже приклеивают ему на спину всё, что нужно для управления. Жук, с вживлёнными в нервные узлы электродами, взлетает, садится и поворачивает по велению джойстика. Злобные учёные, в которых любой защитник природы без колебаний разрядил бы дробовик, предложили военным использовать своё творение, дабы нести микрокамеру в бою или залезать туда, где нужно пошпионить или точно навести на мелкую цель возмездие крылатой демократии. Вполне возможно, что вот оно, будущее-то — жуки с камерами, а не фобос-грунты всякие.
Культур-мультур
- Харадский мумак, модификация то ли слона, то ли мамонта, ославленная Толкиеном.
- Охреневший бронированный носорог из «300 спартанцев»
- Летучие мыши с зарядами взрывчатки — в трилогии Кеннета Оппеля «Серебряное крыло».
- Цепной йети с дубиной, которого, якобы, выпускали на врагов древние русы. Уши у истории растут из сообщения какого-то арабского путешественника, который, очевидно, видел приручённого медведя, которого выпускали на цепи на поле боя.
- Чайки и прочие птицы Хичкока, тысячи их!
- Осклизлые большевистские кальмары из Red Alert 2, советские медведы-десантники из Red Alert 3 и союзнические боевые дельфины из них обоих.
Галерея
|
См. также
Ссылки
- Животные на войне от GEO
- Дофига фото животных на войне
- Боевые звери в ЖЖ
- О боевых дельфинах
- История боевых собак
- О жуках киборгах
- Почтовые голуби «Мир Фантастики»
- Боевые животные «Мир Фантастики»
- Пехота и конница «Мир Фантастики»
- Лошадь на поле боя «Мир Фантастики»
Примечания
- ↑ Съёбывая от сокола, способен разогнаться в пикировании (любимый метод съёба — если набранная высота позволяет) до 185 км/ч, что помогает далеко не всегда, ибо сокол-то в пике набирает до 322 км/ч (правда, неопытный может и промахнуться не хуже Акеллы).
- ↑ Хотя если деваться уж совсем некуда, то голуби пересекают и моря. Чаще всего, впрочем, на мачтах попутных пароходов.
- ↑ Она же гамбийская сумчатая крыса, хотя на самом деле никакой сумки у неё нет.
- ↑ Уменьшительная форма старославянского имени «Войцех», до сих пор широко распространённого в современной Польше и происходящего от слов «woj» (корень «wojownik», воин, и «wojna», война) и «сiech» — наслаждение. Имя можно перевести как «наслаждающийся войной», «улыбающийся воин» или даже «оскал войны».
- ↑ Вилороги и рыжие кенгуру, например, тоже не промах.
 |
[ + ]
Боевые животные — залог победы! | ||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
|
|||||||||||||||||||||