EyesCutOut

Анна подходит к девочке, и, чуть наклонившись, хладнокровно суёт ей в лицо тряпку, смоченную в хлороформе. Девочка тотчас теряет сознание и, словно брошенный на разделочную доску кусок мяса, плюхается в уличное дерьмо, попутно роняя туда же свой гепатитный совок. Доставая нож, Анна движется к качелям, оккупированным парой мелких отщепенцев — они не кричат и не сопротивляются — лишь замерли от страха. Аккуратно приподнимая детские ветровки, девушка поочередно вспарывает обоим брюхо. Теперь кишки недоношенных уродцев свисают из-под полы разноцветных курточек. Истекая кровью, они бьются в агонии — их внутренний мир смешан с грязью. Жив только любитель кошек — сей человеческий детёныш в увлечении игрой не замечает происходящего, однако, возмущается тем, что Анна достала дохлую кошку из кузова игрушечного самосвала. «Отдай, отдай!», — говорит он, но скоро речь его переходит в предсмертный хрип — Анна душит ребёнка облезлым кошачьим хвостом, и небольшое тельце мальчика вскоре беспомощно обмякает; пальцами девушка выковыривает его глазное яблоко, обрывает нерв и кладёт в карман. Наконец, Анна подходит к девочке, валяющейся без сознания, и уносит её к себе домой, оставляя маленькие трупики греться на нежном весеннем солнышке. Дома у Анны в качестве фона работает телевизор, транслируя публичные дебаты каких-то экранных политиков по поводу гей-парада. Выступающий явно находится в интеллектуальном ударе — из маленького рта, расположенного меж упитанных розовых щёк, доносится плавная и размеренная речь: — Господа! Мы должны понять — все без исключения граждане нашего государства наделёны безусловными правами, закреплёнными в конституции. И первым, наиболее приоритетным правом каждого гражданина нашей страны является священное право сосать хуй! Ещё у Анны дома есть пчёлы. Настоящие, живые пчелы, которые делают мёд — злые, упорные и агрессивные твари, способные зажалить человека до смерти. Поэтому они заперты в пластмассовом сосуде с маленькими дырочками и узким горлышком, которое закрыто пробкой. Анна переодевается в защитный костюм; затем раздевает девочку догола, и, придерживая её рукой, раздвигает крохотные детские ножки, вынимает пробку из сосуда с пчёлами и суёт открытое горлышко в детскую пиздёнку. Пчёлы залетают туда и начинают бешено орудовать жалами; девочка приходит в сознание и неистово кричит. Телевизионный фон вещает: — Господа! Позвольте заметить, что право сосать хуй для нас, политиков, намного больше чем право! Сквозь защитную сетку видно, как Анна улыбается — её улыбка прелестна. Девочка стонет, кряхтит, сопит, захлебываясь собственными слезами, слюнями и соплями, её глаза вытаращены, а правая рука припадочно колотит по крышке стола. Телевизионный фон вещает: — Господа! Всё дело в том, что именно право сосать хуй является фундаментальной основой российской государственности! Анна мило хмурит бровки: девочка обосралась. Жидкий желтый понос жутко воняет, марая сосуд с жужжащими в нём пчёлами, а животик девочки вздулся и стал напоминать маленький арбузик. Телевизионный фон вещает: — Господа! Именно поэтому для политика право сосать хуй, это не просто право — это ещё и другое слово из пяти букв — кредо! Глаза девочки вдруг с хлопком выпали из орбит, из неё доносится хрип, похожий на хрип умирающей лошади. Анна ударяет девочку молотком по голове, слышен хрустящий звук ломающейся черепной коробки. Телевизионный фон вещает: — Господа! Наша главная миссия — во имя процветания России превратить право сосать хуй в кредо каждого гражданина, патриота своей страны! Живот девочки взрывается, разбрызгивая во все стороны кровавые ошмётки и дохлых пчёл. Анна смахивает кусочки плоти с защитной сетки и распыляет в комнате дихлофос. Пчёлы подыхают. Телевизионный фон вещает: — И, надо сказать, в выполнении этой миссии мы добились феноменальных, гигантских успехов! Анна украшает декоративное растение — деревце высотой с полметра. На деревце висит лёгкое, почка, чьи-то половые губы и детская ручонка; не спеша, Анна добавляет в композицию глазное яблоко