Аверченко

Материал из Lurkmore

(Перенаправлено с И всё заверте)
Перейти к: навигация, поиск
Wrar64.pngA long time ago, in a galaxy far, far away...
События и явления, описанные в этой статье, были давно, и помнит о них разве что пара-другая олдфагов. Но Анонимус не забывает!
RedHate.pngБЛДЖАД!
Эта статья полна любви и обожания.
Возможно, стоит добавить немного критики?
«

Ей богу, плюнь ты на это дело, ведь сам видишь, что получилось: дрянь, грязь и безобразие. Не нужно ли деньжат? Лир пять, десять могу сколотить, вышлю. Хочешь — приезжай ко мне, у меня отдохнёшь, подлечишься, а там мы с тобой вместе какую-нибудь другую штуковину придумаем — поумней твоего марксизма. Ну, прощай, брат, кланяйся там! Поцелуй Троцкого, если не противно. Где летом — на даче? Неужели в Кремле? С коммунистическим приветом, Аркадий Аверченко.

»
— Ленину
Averchenko.jpg

Аркадий Тимофеевич Аверченко — винрарнейший писатель буквами, король смеха 20-х годов, дюжина ножей в спину революции, русский Марк Твен, злобный мизантроп и чадолюбивый слюнтяй, несправедливый сатирик и сентиментальный юморист, живое воплощение чаяний русского интеллигента: «пусть всё будет по-новому, только чтоб ничего не менялось». Родился при царе-Батюшке в 1881 году, умер в 1925 году от склероза почек[1]. Большую часть жизни работал в юмористических журналах. Высмеивал быдло, небыдло, адептов СПГС, либералов, интеллигентов, большевиков, короче, всех, кого хотел. Естественно, был противником советской власти и эмигрировал при первом же удобном случае.

Вместе с Тэффи, Хармсом и Зощенко является одним из самых юморных писателей серебряного века. Как сатирик сабж не имеет себе равных по злобности, примитивности и несправедливости нападок. Но поскольку Аверченко — гений, этого совершенно не замечаешь.

Содержание

Кое-что из биографии

Всё, что мы знаем из биографии Аверченко, известно только с его слов. Так, например, мы знаем, что дед Аверченко был атаманом шайки разбойников и содержателем постоялого двора, отец — очень хорошим человеком и крайне плохим коммерсантом.

Карьеру Аверченко начал офисным планктоном на Брянском каменноугольном руднике.

Из «Автобиографии»
Однажды ехал я перед Рождеством с рудника в ближайшее село и видел ряд чёрных тел, лежавших без движения на всем протяжении моего пути; попадались по двое, по трое через каждые 20 шагов.
— Что это такое? — изумился я…
— А шахтёры, — улыбнулся сочувственно возница. — Горилку куповалы у селе. Для Божьего праздничку.
— Ну?
— Тай не донесли. На мисти высмоктали. Ось как!

Прежде, чем переехать в Петербург, Аверченко самостоятельно издавал и редактировал несколько юмористических журналов и активно печатался в самых разных изданиях. Не забудьте об этом, собираясь покорять столицу.

На пике славы Аверченко действительно был король. Его коллега и подельница Тэффи, дама въедливая и беспощадная, описала это так: «В свите Аверченко были друзья, резавшие правду-матку и бравшие взаймы деньги, были шуты как при средневековом дворе, были и просто идиоты. И вся эта компания, как стая обезьян, говорила его тоном, с его жестами и не переставая острила… Свита сыграла дурную роль в жизни Аверченко. Она льстила, восхищаясь тем, чем восхищаться не следовало, портила его вкус, направляя в сторону дешевой рекламы, успеха дурного вкуса». Но Аверченко и потом, всегда и всю жизнь, любило абсолютное большинство читателей и даже критиков.

Октябрьскую революцию 1917 года Аверченко воспринял как глубоко личное оскорбление. См. «Дюжина ножей в спину революции», «Двенадцать портретов (в формате „Будуар“)», «Мадам Ленина», «Мадам Троцкая» и др.), а также всё творчество в эмиграции. У оскорбления были характерные оттенки, отмеченные рецензентом-современником: «До настоящего пафоса, однако, автор поднимается лишь тогда, когда говорит о еде. Как ели богатые люди в старой России, как закусывали в Петрограде — нет, не в Петрограде, а в Петербурге — за 14 с полтиной и за 50 рублей и т. д. Автор описывает это прямо со сладострастием: вот это он знает, вот это он пережил и перечувствовал, вот тут уже он ошибки не допустит. Знание дела и искренность — из ряда вон выходящие». Надо сказать, что В. И. Ленин нечасто рецензировал художественные произведения. Но злобный мизантроп Аверченко умел понравиться всем, даже врагам.

В эмиграции, как и большинство эмигрантов, Аверченко был уверен, что союзники вот-вот покончат с большевиками. Он всегда был заодно с абсолютным большинством, поэтому не знал, что «союзники — сволочи».

Ненавистные дураки


Ненавистное быдло



Ненавистное небыдло



Ненавистные поголовно «хорошие, в сущности, люди»



Ненавистные особенно коллеги-литераторы




Ненавистные всем журналисты




Ненавистные большинству футуристы



Ненавистное интеллигентам правительство




Ненавистные люто, бешено большевики

Не могу цитировать — ненависть зашкаливает…

Нас уверяют медики, есть люди, в убийстве находящие приятность. При этом чем жутче монстр, тем нежнее он любит что-нибудь маленькое, белое и пушистое. Аверченко вполне укладывается в эту схему. Вот некоторые объекты его сентиментальной привязанности.

Нежно любимые друзья невозвратной юности



Любимый и модный в «серебряном веке» тип женщин


Любимые всеми дети




Любимые, надо думать, вместо животных, рабочий класс, солдаты и трудовое крестьянство




Мемы

Мемы из Аверченко имеют хождение в большинстве случаев только среди Grammar Nazi. Но от этого они хуже не становятся.

«Она схватила ему за руку и неоднократно спросила, где ты девал деньги?»

Рубрика «Почтовый ящик» журнала «Сатирикон». Ответ редактора тоже мем: «Иностранных произведений не печатаем».

Алсо, был упомянут у Стругацких в романе «Хромая судьба», а также, несколько переиначенная, в винрарнейшем «Граде обречённом» как реплика ЕРЖ Изи Кацмана «Она схватила ему за руку и неоднократно спросила, где ты девал папку?»

И всё заверте…

«И всё заверте…» — фраза, обозначающая неумолимое и быстрое развитие событий. Происходит из рассказа Аверченко «Неизлечимые», где молодой, динамично развивающийся писатель заканчивал ею короткое предисловие и сворачивал свой рассказ на тему ебли.

Эпиграфом сему было: «Спрос на порнографическую литературу упал. Публика начинает интересоваться сочинениями по истории и естествознанию».

Исходный порнографический текст:

…Темная мрачная шахта поглотила их. При свете лампочки была видна полная волнующаяся грудь Лидии и ее упругие бедра, на которые Гремин смотрел жадным взглядом. Не помня себя, он судорожно прижал ее к груди, и всё заверте…

Историческая переделка:

Боярышня Лидия, сидя в своем тереме старинной архитектуры, решила ложиться спать. Сняв с высокой волнующейся груди кокошник[2], она стала стягивать с красивой полной ноги сарафан, но в это время распахнулась старинная дверь и вошел молодой князь Курбский. Затуманенным взором, молча, смотрел он на высокую волнующуюся грудь девушки и её упругие выпуклые бедра. — Ой, ты, гой, еси! — воскликнул он на старинном языке того времени. — Ой, ты, гой, еси, исполать тебе, добрый молодец! — воскликнула боярышня, падая князю на грудь, и — всё заверте…

Естественнонаучная переделка:

Небольшая стройная муха с высокой грудью и упругими бедрами ползла по откосу запыленного окна. Звали её по-мушиному — Лидия. Из-за угла вылетела большая черная муха, села против первой и с еле сдерживаемым порывом страсти стала потирать над головой стройными мускулистыми лапками. Высокая волнующаяся грудь Лидии ударила в голову черной мухи чем-то пьянящим… Простёрши лапки, она крепко прижала Лидию к своей груди, и всё заверте…

Кнедлики

Из сборника «Чехо-Словакия». Аверченко пытался из спортивного интереса вывести из себя неизменно вежливых и приятных чехов. Нападки на их правительство, Прагу и чешский быт ничего не дали.

Я кричал, жестикулировал, выдумывал самые тяжёлые вещи — чехи были неизменно вежливы, кротки и безмятежны. Я головой бился об эту каменную стену деликатности, я охрип и, наконец, не найдя больше других недостатков, ворчливо сказал: — И потом мне совершенно не нравятся ваши… Я боюсь даже написать произнесённое мною слово, потому что — едва это слово прозвучало — с моими компаньонами произошла разительная, волшебная перемена… Лица их налились кровью, глаза засверкали негодованием, и мужественные кулаки, как молоты, застучали по безвинному столу: — Вы у нас в Чехии гость! — загремели голоса. — И поэтому невежливо говорить в Чехии такие вещи! Если вам не нравится — уезжайте к себе в Россию! Господи! За что они так на меня напали? Ведь я только сказал, что мне не нравится такая простая вещь, как…

Это и были кнедлики.

Хочу еще!

Рассказы и повести Аверченко можно почитать здесь.

А просмотреть чтение рассказа Аверченко «Поэма о голодном человеке», переведенного на английском языке, выдающимся и расово верным нью-йоркским артистом Спайки Эплсом — здесь

Примечания

  1. Краткую биографию Аверченко можно прочитать здесь [1] или где угодно
  2. На минуточку, кокошник — это головной убор. А сарафан надевают и снимают через голову. Аверченко — сатирический писатель — смеется над кокошником вместе с нами.